Поклонник - Анна Джейн (2019)

– Вчера вечером мы должны были встретиться с Матвеем, чтобы обсудить его охрану, – отвечает Алексей. – Он и так беспечным был, слишком уверенным в своих силах, а тут с ним еще что-то серьезное случилось. То ли покушение на него готовили, то ли обещали – я толком не понял. На встречу он не приехал, телефон отключил, отследить его я никак не мог. Но у меня чуйка, понял: что-то случилось. Стал искать со своими ребятками. Последний раз его видели в баре вместе с бывшей подружкой. Потом, судя по камерам, он сел в собственную же тачку с водителем и уехал в неизвестном направлении. Его нет, подружки нет, водителя нет – все разом пропали. Мы полночи по камерам отслеживали, где машина, – благо, есть, у кого помощи попросить, – усмехается он. – Рано утром поиски привели к частным владениям одного интересного типа, о котором Матвей как-то меня просил навести по своим каналам справки. Стали вокруг кружить, только проникнуть внутрь не получилось – нас заметили. Пришлось делать вид, что уезжаем, чтобы незаметно пробраться на территорию, – как раз наш умелец с сигнализацией работал. Незаконно, конечно, но что поделать? – криво улыбается Алексей и продолжает: – А когда получилось за периметр зайти, увидели дым – особняк горит. А рядом три перепуганные девчонки, парень с обожженным лицом, труп и Матвей в крови. Красота просто. – Он кидает быстрый взгляд на побелевшую маму, которая сидит рядом со мной, не отпуская моей руки, понимает, что сказал лишнего, и добавляет: – Да вы не волнуйтесь, у вас дочка сильная. Хорошо воспитали!

Для меня эти слова – как слабая пощечина. Напоминание о том, что меня лишь воспитали, я не родная.

Мы приезжаем домой, и, перед тем как уехать, Алексей говорит, что Матвею сделали операцию и сейчас он в реанимации.

– Из дома пока не выходите, – советует он нам, проводив до квартиры и на всякий случай ее осмотрев.

Мама зачем-то сует ему миниатюрную камеру, которую нашла на телевизоре, с просьбой взглянуть, что это такое. Ее подозрения подтверждаются – за нами кто-то следил. Алексей находит еще несколько камер и только головой качает.

– У всех батарейка села, – говорит он, рассматривая их. – Нерабочие. Радиус действия – пятьдесят метров, поэтому тот, кто за вами следил, должен был находиться поблизости, чтобы сигнал доходил. Поищем. Я к вам завтра на всякий случай спеца с техникой пришлю. Пусть квартиру осмотрит.

Алексей предлагает нам прислать на ночь охранника, но мы отказываемся. И остаемся вдвоем.

Мы с мамой сидим на диване и молчим. Я слышу собственный пульс в ушах. А может быть, это грохот волн северного моря.

– Веточка, – тихо зовет меня мама, не зная, как начать разговор.

– Ее ты тоже называла Веточкой? – первой говорю я.

– Кого? – удивленно спрашивает она.

– Свою дочь.

– Ангелина…

– Ты назвала меня в честь своей дочери, – перебиваю я ее.

Мама бледнеет. Ее кожа словно мрамор, а глаза большие и полные отчаяния и боли.

Она не отпирается.

– Я… я думала, что так будет лучше, – шепчет она, глядя на свои ладони, на которых я вижу темные следы от ногтей – когда она волнуется, всегда впивается ногтями в кожу. Как и я. – И для тебя, и для нас со Стасом.

– Лучше? – убито улыбаюсь я. – Поэтому ничего мне не рассказала? Я столько раз говорила, что не помню себя до семи лет, а ты всегда отвечала, что это нормально. Молчала. Нет, я не осуждаю тебя – кто я такая? Просто, мам, мне так обидно.

Я ведь могу называть ее мамой? Я даже не понимаю, что по моему лицу снова текут слезы. И мама, тоже плача, утирает их.

– Расскажи мне, расскажи мне все, – прошу я ее. – Для меня это очень важно. Пожалуйста.

– Расскажу, – часто кивает она. – Я не хотела, чтобы ты знала обо всем этом, пыталась тебя оградить, Веточка. Но видимо, пришло время. Пришло…

Она судорожно вздыхает.