Дорога гнева - Валерий Шмаев (2019)

Мы не можем просто перелететь через линию фронта. Мы все не поместимся в самолёты, а оставим людей – они все погибнут. Зачистка здесь будет жесточайшая. Травить их будут все кому не лень. К тому же нет никакой гарантии, что тогда хотя бы один самолёт вообще долетит до линии фронта. У самолётов разные максимальные скорости, все остальные лётчики не местные, они просто не найдут аэродром и побьются при посадке, а об истребителях-перехватчиках я уже говорил. Хоть какое-то количество после бомбёжек их осталось, а такому самолёту хватит и одного перехватчика.

Все нужные трупы загрузим в самолёты и переоденем трупы «кукол» в одежду пленников. Сожжём самолёты на месте, пусть упыри в костях ковыряются. Когда они поймут, что желаемое не соответствует действительности, пройдёт минимум пара-тройка дней.

Если руководитель отдела умный, он не будет никого искать и слепит отмазку, что всё сгорело в самолётах. Свою пятую точку ему необходимо будет как-то прикрывать. Сам понимаешь, золото – золото и есть, оно будет по карманам распихано и имеет привычку испаряться из самых неподходящих для этого мест. Можем килограммов двадцать в ящике оставить, его стопудово найдут и успокоятся.

Я должен лететь. Это мой отряд и моя ответственность. Я всю войну говорил, что их не брошу. Я не полетел со Смирновым, не полечу и с тобой. К тому же только мы с группой «Рубика» можем там всё организовать. Если я останусь, они останутся здесь. Приказ у них жёсткий. Если их отправить одних, погибнут все. Мозги у них иначе устроены, а я… – Тут я мерзко усмехнулся: – Там концлагерь рядом. Концлагерь – это английские моряки. Английские моряки – это люди, которые хорошо умеют водить немецкие торпедные катера. Они очень хотят домой. До Англии там рукой подать, а я ещё не забыл английский язык. – «Лис» улыбнулся мне в ответ. Он понимал меня лучше всех.

– «Командир»! Мы пойдём с тобой. – На «Фею» было страшно смотреть, такой она была только в Сарье. Тая просто сжала губы и кулаки, в таком состоянии она способна убить кого угодно. Не обращая на них внимания, я продолжил.

– «Лис»! Идите работать, вам ещё пахать и пахать. Готовь самолёты. Мне нужны четыре фугаса с радиовзрывателями, как ты понимаешь, в каждый самолёт по штуке. Пульты мне, светозвуковые и газовые гранаты обязательно. «Броники» мне и группе «Рубика», нас экипируешь по полной программе, кроме оружия. Что не жалко отдать, конечно же.

«Погранец»! На всех, кто уходит со мной, максимум боеприпасов. Оружие только наше. Идите, ребята, и удачи.

Когда «Лис» с ребятами ушли, я бесцеремонно лёг головой «Фее» на колени, повернул голову и поцеловал девочку в живот, потом повернулся обратно, положил ладонь на коленку Тае, улыбнулся, чуть прикрыв глаза, и продолжил:

– Знаешь, Майка, чем меньше мы будем с тобой спорить, тем больше у нас с вами останется времени. Я никогда не рассказывал тебе о себе. Дома я жил с двумя девчонками. Долго их выбирал, знакомил, и несколько месяцев мы жили втроём дружной весёлой семьёй. Так получилось. Врать девочке, с которой я тогда жил, я не хотел, а вторая очень понравилась, там красивых девчонок очень мало. Может, мне так не везло. Кто знает? Я их не любил, не знал тогда этого слова, нам просто было здорово вместе.

Попав сюда, я долго держался, права не имел ни на чувства, ни на человеческие отношения. Иначе я просто не смог бы удержать отряд. Вы с Таей меня изменили, я стал другим. Понимаешь, Майка, я сам не заметил, как изменился. Тогда, в июле сорок первого, я был совсем другим человеком. Меня изменили эта война и общение со всеми вами. Но в основном ты и Тая.