В разговоре возникла еще одна пауза.

– Вы абсолютно уверены, что не ошиблись в своих расчетах? – не пытаясь скрыть тяжелый вздох, уточнил начальник генштаба.

– Абсолютно.

– А зарин?

– Возможно, и зарин, но вряд ли в больших количествах.

– Я вас услышал, подполковник. В случае подтверждения вашей информации будьте готовы немедленно выехать в Москву. Ждите приказа.

* * *

Внешний фронт окружения рухнул и рассыпался, как карточный домик. Я боялся чего-то подобного, но столь сокрушительного эффекта все же не ждал. Получив в свои руки новое оружие, фон Клейст решил применить его на полную мощь, чтобы максимально использовать эффект внезапности, хоть тот и был несколько подпорчен неудачной операцией Абвера с применением бомб с зарином.

Химическими боеприпасами Клейста снабдили в избытке, причем разных типов, под все мыслимые задачи, и за час до рассвета вермахт впервые в этой войне приступил к массированному применению боевых отравляющих веществ.

Первыми вступили в бой тяжелые гаубицы и авиация. На передний край двух стрелковых дивизий Калининского фронта обрушились тысячи фугасных снарядов и бомб с щедрой примесью боеприпасов, снаряженных фосгеном и хлорцианом.

Боевые газы быстро рассеивались по местности, отравляя тех красноармейцев, кто вовремя не успел надеть противогазы. Конечно, после приказа Ставки и особенно после газовой атаки на зенитчиков готовность советских войск к химической войне была повышена, но бойцы, никогда раньше не использовавшие противогазы в бою, не успели вовремя отреагировать на опасность. У многих противогазы оказались плохо пригнанными или неисправными, а в некоторых случаях просто отсутствовали.

Смерь товарищей от пуль и осколков за прошедшие полгода войны стала для красноармейцев зрелищем привычным, но гибель от отравления – дело совершенно иное, ранее невиданное и страшное. К моменту начала немецкой атаки моральный дух советских бойцов оказался, мягко говоря, не на высоте. Местами вспыхнула откровенная паника, и перешедшие в наступления немецкие танки прорвали первую полосу обороны практически без сопротивления.

Атаке летучими газами, практически не задерживающимися на местности и быстро рассеивающимися даже от легкого ветра, подверглись только советские войска на центральном участке прорыва. На флангах немцы применяли совершенно иную тактику. Здесь в дело пошли иприт и люизит в виде специальных зимних смесей, не дающих этим ядовитым жидкостям замерзать на морозе.

Помимо бомб и снарядов немецкие бомбардировщики широко использовали выливные авиационные приборы, создавая за летящими самолетами широкие полосы зараженной местности. Господство в воздухе истребителей люфтваффе и дезорганизованные химическим ударом средства ПВО не позволили советской стороне пресечь эти действия, и по флангам рвущейся вперед танковой группы Клейста образовались зоны химического заражения, пропитанные ядовитыми веществами кожно-нарывного действия.

Для защиты от иприта и люизита противогаза совершенно недостаточно. Их основная цель – кожные покровы солдат противника. У попавших под удар красноармейцев в комплекте снаряжения имелись противоипритные накидки, но их эффективность в реальных боевых условиях оказалась крайне низкой, особенно в случае комбинированного удара химией и обычными боеприпасами.

О каком-либо осмысленном сопротивлении в зараженных зонах речи не шло. Уцелевшие бойцы стремились как можно быстрее покинуть подвергшуюся химическому удару местность, без приказа оставляя позиции. Впрочем, немцы тоже не торопились занимать оставленные красноармейцами окопы. Цель у них была совершенно иной – воспрепятствовать советским контрударам под основание выступа, образовавшегося в результате прорыва фронта и развития наступления танковыми дивизиями панцерваффе.