Посох и четки (сборник) - Ахмедов Магомед

© Ахмедов М. А., 2015

© Оформление. ООО «Издательство «Э», 2015

* * *

Песня в наследство

Я родился в самом сердце Страны гор – в Гунибском районе Дагестана, в ауле Гонода, среди вершин. Это случилось 13 ноября 1955 года.

Правда, в паспорте написана другая дата. Что ж, секретари сельских советов в наших аулах были людьми не шибко грамотными. Когда отец пошел за свидетельством о моем рождении, официальную бумагу ему выдали 8 января 1956 года. Этот же день вписали в свидетельство как день моего рождения. Но я никогда 8 января день своего рождения не отмечал и по паспорту не жил.

Детство мое прошло в том же ауле Гонода. Он лежит у подножья величественной горы, которая, словно маяк, видна из разных районов Нагорного Дагестана. Это – Седло-гора. Вокруг моего селения – горы и скалы, а сам аул лежит как бы в их ладонях, окруженный лесами и лугами.

Я с детства любил Седло-гору. Она никогда не менялась, но зато умела предсказывать погоду, была для нас барометром. С утра посмотришь на нее – и узнаешь, какая сегодня будет погода. Но самое любимое мое место в родном ауле было, конечно, там, где раскинулась березовая роща. Наши березы немного похожи на плакучие ивы, их невероятно красивые косы словно ниспадают с девичьих плеч.

За аулом – сосновый лес, внизу течет Аварское Койсу. В детстве мы много времени проводили у этой реки – купались, ловили рыбу, устраивали набеги на общественные сады. Когда лезли в колхозный сад, непременно снимали пионерские галстуки: понимали, что поступаем плохо. Рвать плоды в чужом саду нам, детям, было стыдно, хотя сад был общественным и принадлежал всему аулу.

Сейчас таких садов нет. Сейчас всё частное. Может быть, это и лучше, но в те времена, мне кажется, люди были щедрее и добрее.

Родители мои были простыми горцами, и дома у нас не было библиотеки. Но у моего отца всегда были книги аварских классиков – Али-Гаджи из Инхо, Махмуда из Кахаб-Росо, Гамзата Цадасы. Многие стихи этих поэтов отец знал наизусть. Встретив на улице односельчанина, он мог его остановить и во весь голос декламировать что-нибудь из нашей классической поэзии.

Отец много времени проводил вне дома – в горах, ухаживая за овцами, перегоняя их с гор на равнину, а с равнины в горы. Однажды, я был тогда учеником шестого класса, он попросил меня присмотреть за отарой, пока он поедет на соболезнование в соседний аул. Я обрадовался такому доверию и, взяв с собой том «Войны и мира» Льва Толстого, пошел выполнять поручение отца.

День был летний, ясный, солнечный. Я выгнал отару на пастбище и, устроившись в тени высокой скалы, начал читать. Книга меня так захватила, что я обо всем забыл. Когда пришел в себя и оглянулся вокруг, отцовской отары и след простыл. Я стал бегать в поисках ее, еле-еле собрал половину. Остальные овцы разбрелись по чужим пастбищам, и там их временно «арестовали». Когда отец вернулся, он сразу всё понял и сказал:

– Хорошо, что тебе можно хоть книгу доверять!

С тех пор я доверяю книге, а книга доверяет мне.

Книги я читал в самых разных местах: и на камне, и под скалой, и в пещере, и у реки, и у родника, и в лесу, и в саду. Всюду, где бы я ни был, со мною была книга. Лежишь в расщелине скалы, идет дождь, но ему не добраться до тебя, а ты читаешь книгу – и так сладко, так радостно и солнечно в твоей груди.

Иногда отец брал меня с собой в горы, на летнее пастбище. Лежа под буркой на вершине горы, я смотрел в небо, а там сияли звезды, звезды, звезды. Они сияли и говорили друг с другом прямо по-лермонтовски. И когда, значительно позже, я услышал известное выражение про «звездное небо над головой и нравственный закон внутри нас», понял, что чувствовал правоту этих слов еще тогда, под отцовской буркой.