Само собой, одним этим вопросом он не ограничился, накидав им ежей полные штаны. И все по делу. Из-за чего его пламенной речи рукоплескали. Что совершенно смутило Императора. Он ожидал совсем другой реакции. Начали, понятно, монархисты. И уже потом к ним присоединились республиканцы, которые были вынуждены аплодировать, чтобы окончательно не потерять лицо. Очень уж душевно Император их отчитывал.

А когда закончились аплодисменты, Николай Александрович перешел ко второй части «Марлезонского балета» – к условиям брака. Он потребовал закрепления за «дочерью святого Мартина» почестей французского монарха. Ну и приданого в виде «трех клочков земли»: Французской Гвианы, Джибути и Новой Каледонии. И все для того, чтобы «дочь святого Мартина» не оказалась в унизительном положении перед другими монархами. За многих королев, дескать, в приданое дают «всего пару сундуков с изъеденными молью бабушкиными платьями», но у них есть родословная «как у пуделя на выставке», и это нужно чем-то компенсировать.

Что представляли собой потребованные Императором земли в те годы? Французская Гвиана – тропическое болото, в которое ссылали преступников на верную смерть. Причем быструю. Да, там имелись небольшие запасы россыпного золота по рекам. Но большая часть авантюристов, идущая в те дебри за ним, гибла в тех краях быстро и верно. Поэтому золотая лихорадка вроде бы была уже много лет, а вроде бы и нет, так как ее интенсивность оказалась совершенно смехотворной. Что, впрочем, не помешало Франции увлекательно ругаться из-за пограничных территорий с Нидерландами. В общем – то еще местечко.

Джибути в этом плане был попроще, да и не считался колонией Франции, находясь в подвешенном состоянии. Более того, в 1889 году там произошел инцидент с русскими переселенцами, которые прибыли туда самовольно и осели. Зная об интересе России к этому «клочку земли», Франция в этой сборке реальности их оттуда не прогоняла, хотя в оригинальной истории сделала это. Предварительно, впрочем, согласовав с МИДом России.

Последней шла Новая Каледония. Не болото, но то еще местечко. Как и Гвиана, эта колония была местом ссылки преступников, которых прекрасно дополняли совершенно дикие аборигены. Те дикари с известной регулярностью поднимали восстания и пытались перебить пришельцев.

Да, еще в 1866 году на острове найдены никелевые руды, которые отгружались в Европу для переработки. И этим остров был очень ценен. Более того, в 1885 году остров покрывал 54 % мировых потребностей в никеле, а в 1890-м – 67 %. На первый взгляд – много. Но на деле – не очень и выливалось в том же 1890 году всего в полторы тысячи тонн. На весь мир. Даже несмотря на то, что именно в 1890 году придумали легировать сталь никелем и начали с этим экспериментировать. Но, как и с марганцевой сталью Гадфильда, у нового изделия еще не было какой-то определенной ниши применения. Эпоха никеля еще не наступила. Пока.

Там, правда, разрабатывались еще и другие руды, прежде всего кобальтовые и хромовые. Но таким же кустарным образом с очень небольшой продуктивностью. И низкий спрос сказывался, и отсутствие рабочей силы на острове. Что преступники, что аборигены не сильно рвались в шахты. В будущем эту проблему попытаются разрешить с помощью трудовой миграции китайцев, но до таких шагов еще десятка полтора лет, если не больше.

Император этого не знал, но в начале XX века редкий француз был способен ответить, в каких краях лежит Новая Каледония, не говоря уже о том, чтобы указать ее пальцем на карте. Слишком неочевидной ценностью она была в те годы…