«БТ» сдал назад, съехал с насыпи и спрятался за развалинами склада.

– Что делать будем, командир? – прокричал полуоглохший Коля.

– Воевать, товарищ мехвод. Снаряды пока есть. Пошумим напоследок.

Олег выбрался из машины, сбегал к развалинам, приволок створки разбитого шкафа, прикрыл бок танка. Ильяс лопаткой насек веток в кустах, замаскировал гусеницы, которые из-за склада торчали. Будет немцам сюрприз…

Волков прошелся по окрестностям, продумал маршрут отхода. Так и провели следующий час.

А потом пожаловали танки.

Немцы выкатились к мосту сразу с двух сторон. Шли не улицами – по садам, топча хлипкие заборы и валя деревья. Окраины Могилева, частный сектор…

– Ждать…

Первая «тридцатьвосьмерка» выскочила к насыпи. Бах, бах! Это «сорокапятки» с того берега заработали. Не попали, но внимание привлекли. За первым немцем выскочили еще два танка. Все башни в сторону батареи вывернули, начали палить в ответ.

– Теперь!

Заскрипела фанера шкафных створок, пушка нашла первую цель.

Бум! В корму будто ударили молотом. В ушах загудело, но Олег не ушел от окуляра. Выстрел! Корма у крайнего из немцев задымила. В казенник полетел второй снаряд.

– Нас сзади кто-то колотит, – орет Ильяс, но Олег отмахнулся. Ничего, мол.

Еще выстрел! Второй немец дернулся, но не остановился, поехал, разворачиваясь.

– Вперед, Коля!

«БТ» выскользнул из засады. За спиной разлетелись развалины. Мимо!

– Коля – левее и ниже!

Коля и сам понимает, рвет рычаги, танк ревет.

– Стой!

Встали. Выстрел. Мимо.

У кормы вспух взрыв. Немец тоже промахнулся.

«БТ» выкрутился влево и ушел за дом, остановился.

– Теперь сдавай назад!

Олег повернул башню. Выскочили с той же стороны.

Выстрел! Немец, шедший по пятам и карауливший другую сторону дома, получив под башню снаряд, пробует развернуть заклинившую пушку, поворачивая танк. Но «БТ» перезарядился быстрее и вторым снарядом добил подранка.

– Последний снаряд! – закричал Олег.

Бум! Бух!

В башне скрежет, гром. Два прямых попадания.

Ильяс волочет наружу оглушенного Колю, Олег выбирается сам. «27-й» горит, полыхая развороченной кормой. Отвоевался, легендарный! Прошитый пулями и снарядами, тонкобронный и неудобный, но ставший за этот месяц родным…

– К воде! – орет Волков, тряся окровавленной головой. – Быстрее!

Рядом пляшет пулеметная поземка. Ильяс не слышит выстрелов, только видит приближающиеся фонтанчики. Олег дернул его за шиворот и столкнул вниз. Скатились в овраг, поползли. Коля, очухавшись, поспевал следом.

Немцы поливали края овражка свинцом, ухали пушки, разнося на атомы горящий «БТ».

Оскалился Олег. Половина лица у него залита кровью из рассеченной брови.

– Плавать умеешь?

Ильяс кивнул. Коля тоже.

Втроем скатились к воде, в дым от горящих танков.

– Вот и… – Олег не договорил. Охнул и стал валиться – еле подхватили. Пуля на излете вошла под левую лопатку.

Ильяс зажал сочащуюся кровь, вытянул гимнастерку, зубами рванул свою майку на лоскуты. Коля разрезал гимнастерку командира. Вдвоем наложили тампон на рану, туго перехватили бинтами. Вроде держит.

Олег в себя не пришел, но сердце стучало.

Где-то над головами немцы загудели в сторону моста, где еще не умолкли пулеметы шального лейтенанта.

– Как мы его на ту сторону? – Ильяс закрутил головой, выискивая какое-нибудь плавсредство.

Коля задумался, кивнул и убежал в дым.

– Куда?

Ильяс потянул раненого к воде. Может, здесь неглубоко, и удастся пронести? Нет. Дна не видно.

Коля появился, волоча тяжеленную створку ворот. И где только приметил? Створка крепкая, толстая, сухая.

Олега затащили на плотик и спустили на воду. Дверца просела, но не утонула.

– Пошли!