— Удивительное кольцо, — призналась я, — это первый перстень, который мне снимать не хочется.

Добрая улыбка Динара заставила, забыв об остальных, уставиться на далларийца.

— Кат, на нас смотрят, — шепотом напомнил он.

Я вздрогнула, кажется, даже покраснела и решила побеседовать с отцом.

— По какому поводу собрание? — спрашивала шепотом.

Король Оитлона чуть наклонился ко мне и недовольно произнес:

— Где ты пропадала?

— У папы, — да, я злая, — который меньше ругает, но значительно больше внимания уделяет моим заслугам.

Зеленые глаза Ароиля Астаримана едва ли не прожигали меня насквозь, но его величество был королем, соответственно умел держать себя в руках.

— Сегодня указом кесаря во всей Прайде объявлен день Матери Прародительницы.

— Ого, — не удержалась я. — В честь чего наш великий решил чествовать храм, коего избегает?

— Произошло великое чудо, — сообщил отец. — Дух Матери Прародительницы покарал влюбленных, дозволявших себе вольности до брачного обряда. Илери женился, кстати.

Вот теперь все стало понятно.

— И кесарь решил его простить, раз Мать Прародительница связала любящее сердце лорийца с любовницей кесаря?

— Откуда ты знаешь, что с любовницей?

— Просто предположила, — у меня был донельзя невинный вид. — И что, кесарь его простил?

— Да, как это не удивительно.

— Это не только удивительно, это еще и паршиво, — была вынуждена признать я.

И тут в разговор вступил Динар:

— Мать Прародительница явила чудо и спасла айсира Илери с возлюбленной, перенеся их из горящего дома.

— Что?! — Я была потрясена.

— Дом у лорийца сгорел, — коварно усмехнувшись, сообщил Динар, — ничего не осталось…

Я смотрела на рыжего, и по его ухмылке поняла гораздо больше, чем хотела узнать… Грахсовен наклонился ко мне и на далларийском поведал:

— Дело было так: на рассвете начался пожар, слуги, что ночевали на первом этаже, выбежали, а вот Илери не смог и воззвал к богине. Мать Прародительница старушка добросердечная, и она перенесла влюбленных в собственный храм. В благодарность за спасение Илери женился на девушке, что случайным образом попала в его дом. А одежда… она сгорела просто. — Он хмыкнул. — Кат, ты думала, что лориец не выкрутится?

— Ну, фактически победа за нами, — я взяла кубок с вином и отсалютовала Динару. — За это и выпьем.

— Да-а, поговаривают, он отчаянно ищет заклинание, способное возродить утраченное из пепла…

Вот теперь коварно усмехнулась я — пусть ищет!

— После обеда выйдем на балкон поприветствовать народ, — поделился следующими новостями Динар.

Матушка не выдержала, перегнулась через отца и ласково произнесла, причем на родном нордванском:

— Катриона, будь столь любезна говорить за столом на том языке, который здесь принят в обращении. И… чудесное платье, откуда оно?

Я бросила взгляд на Динара, тот ответил мне хитрой улыбкой, и мы включились в общую светскую беседу за столом. Придворные открыто обсуждали предстоящий летний бал, чудо, произошедшее в главном храме Матери Прародительницы, и скрыто обсуждали меня. Как я это поняла? Они шептались, украдкой бросая красноречивые взгляды в мою сторону.

— Что происходит? — Я занервничала.

— Сказки, Кат, у тебя всегда выходят идиотские, — задумчиво и на далларийском начал Динар. — И с тем рыжим орком. Я тебе нормальную интерпретацию предоставил, в меру веселую, в меру пошлую, а ты во что все превратила?

— Во что? — чувствую, тут три дня были насыщены событиями.

— В идиотизм, — он строго смотрел на меня. — И эта сказка про красавицу и чудовище… Чем ты думала, когда карябала сей опус? Я тебя просил зайти и поговорить с сестрой, а не делать из нее героиню современности!

Хорошо, что окружающие нас не понимали, потому что говорил правитель Далларии далеко не шепотом, а его низкий и чуть рокочущий голос и вовсе был отчетливо слышен.