Получив официальный «мандат», я попытался позвонить Примакову, чтобы спросить, что мне делать дальше, но за три дня дозвониться до него так и не смог. Поэтому плюнул и отправился напрямую в Белый дом, в котором в настоящий момент располагалось не только Правительство РСФСР, но и Верховный Совет, и почти сразу же попал, так сказать, с корабля на бал. Потому что буквально через несколько дней начинал работу V съезд народных депутатов РСФСР. Причем, как выяснилось, это был не новый съезд, а как бы продолжение старого, первая часть которого состоялась еще в середине июля. Ко всему прочему он, как оказалось, еще и являлся внеочередным. Причем далеко не первым таковым. Ибо первые депутаты обновленной и свободной России сразу же по избрании завели привычку к авралам. Так что все, что творилось в стране в следующие годы, похоже, было вполне закономерным. С такой-то организацией работы высшего органа власти…

С трудом отбившись от «зазывал», пытавшихся затянуть меня в какую-нибудь из фракций, каковых насчитывалось под десяток, я некоторое время болтался как… м-м-м… некоторая субстанция в проруби, кляня себя за то, что поддался на провокацию, пока наконец меня, как писателя, не приписали-таки к комитету по образованию. Потому как комитет по культуре был полностью сформирован.

Дела в комитете у меня, увы, как-то не пошли. Дело в том, что в настоящий момент прогрессивная общественность и передовой отряд педагогов-новаторов, собравшиеся в этом комитете, категорично заявляли, что советская школа – есть не что иное, как убогое, забюрократизированное и давящее любую инициативу говно, которое требуется немедленно и всеобъемлюще реформировать! Вот прям бегом-бегом, а то все буквально завтра рухнет, и мы навсегда и напрочь отстанем от передовых, цивилизованных стран. А когда я, помятуя, как в грядущем веке не менее энергичные депутаты, писатели и педагоги-новаторы, наоборот, превозносили советское образование, улучив момент, робко поинтересовался – нет ли здесь преувеличения и не выплеснем ли мы в реформаторском раже, так сказать, вместе с грязной водой и ребенка, то был тут же заклеймен как полный мракобес и ретроград. Так что отношения с коллегами по комитету у меня также не сложились.

Однако, несмотря на это, в конце работы Съезда я, неожиданно для себя, оказался кооптирован в Верховный Совет РСФСР. Что было мной расценено как весьма многообещающий знак. Типа, наконец-то обо мне вспомнили и теперь мне хоть что-нибудь объяснят! Но, увы, мои ожидания так и не оправдались. Ибо, когда я наконец сумел дозвониться до Примакова и, так сказать, запросил у него хоть какие-то инструкции, мне было велено расслабиться и не надоедать. После чего я разозлился и прямо из депутатского кабинета созвонился с Изабель, попросив ее прислать нам приглашения и предложив ей один авантюрный план. Который она, по-быстрому в него вникнув, горячо поддержала.

Так что семьдесят четвертую годовщину Великой Октябрьской социалистической революции мы встретили аккурат в Aéroport de Paris-Charles-de-Gaulle, стоя в очереди на паспортный контроль. Ну здравствуй, Париж, давно не виделись…

Глава 16

– Давай-давай заноси… Стоп! Повело, блин… Да держи ты крепче! – я замер, восстанавливая равновесие, так что парни успели перехватить мешок и аккуратно сняли его с моей спины. Я выпрямился и утер рукой пот.

– Блин, это ж сколько же он весит?

– Да килограмм сто, не меньше! Вон какой здоровый!