– Самый лучший способ вселения уверенности в себе при споре турок с русскими – это их военная поддержка. – Англичанин ловко вернул пас собеседнику, но тот лишь сокрушенно улыбнулся.

– К сожалению, подготовка экспедиционного корпуса еще не началась, а наш флот стоит в Марселе, и для того чтобы сдвинуть его с места, нужен приказ императора, – это было сказано с таким подтекстом, что знающий человек сразу должен был понять – дело не столько в императоре Франции, сколько в неготовности флота к боевому походу.

Открытая послом информация не совсем соответствовала действительности, но француз не спешил открыть Рэдклифу все свои карты.

– Зато наш флот уже покинул Мальту и в скором времени должен достигнуть Дарданелл, если только этому не помешает погода, – важно произнес британец, довольный тем, что утер носу зазнавшемуся французу.

Обида была явной, но тот не показал вида.

– Очень хорошо. Думаю, что султан не будет возражать, если в качестве демонстрации силы он войдет в Мраморное море и встанет на якорь у Принцевых островов. Надеюсь, у него есть паровые корветы? – легко уколол француз Рэдклифа. – Согласитесь, чтобы пусть даже заочно противостоять линейным кораблям русского флота, нужны паровые суда.

– В нашем флоте корабли почти исключительно паровые, – с достоинством короля, как само собой разумеющееся отчеканил британец.

– Искренне рад за ваше адмиралтейство и королеву. У нас флот пока имеет только половину на половину, – учтиво улыбнулся француз. – Очень надеюсь, что вид ваших паровых кораблей вольет силы в султана и его окружение.

– Я в этом нисколько не сомневаюсь, но будет лучше, если эта акция будет представлена султану как совместные действия наших стран.

– Я полностью разделяю подобную точку зрения, но должен согласовать свои действия с Парижем.

– Думаю, что ваш министр иностранных дел господин Валевский будет в восторге от вашего доклада. – В реакции занимавшего этот пост этнического поляка по матери Рэдклиф нисколько не сомневался.

– Господин министр, безусловно. Но последнее слово во внешней политике всегда за императором, – одернул собеседника француз, и Рэдклиф не стал с ним спорить. Главное для него на данный момент возбудить в турках упрямство, что должно взбесить Меншикова и дать желанный повод к войне.

Светлейший князь не обманул надежд и ожиданий британца. Едва приехав в Стамбул, он стал действовать агрессивно, идя напролом во всех вопросах.

Первым его шагом был отказ наносить визит министру иностранных дел Фуаду-эфенди, противнику России и стороннику сближения с Францией. Напуганный министр выразил готовность встретиться с Меншиковым во время его визита к великому визирю, но этого не случилось.

Перед тем как нанести визит к Мехмеду-Али, Александр Сергеевич потребовал, чтобы тот встречал его у дверей своего дворца, что было откровенным нарушением дворцового этикета. Когда же князю доложили, что его требования невыполнимы, то он решил, что на прием к визирю вместо парадного мундира наденет гражданское платье.

Дальше – больше. Поговорив с великим визирем, Меншиков вышел в коридор и, не посмотрев на ждущего там при полном параде министра иностранных дел, вышел вон и покинул дворец. Напуганный столь дерзким поведением, а также известием о развертывании в Бессарабии двух армейских корпусов на следующий день, султан отправил в отставку Фуада-эфенди и на его место назначил Рифат-пашу.

Ободренный этими действиями султана, Меншиков продолжил нажим. При встрече с Абдул-Меджидом он отдал властителю Порты письмо царя, в котором тот упрекал султана в передаче ключей от Вифлеемского храма французам и позволении установить звезду, изготовленную во Франции, на его куполе. Все эти действия Николай приписывал дурным советчикам, окружавшим султана, и призывал его проявить благоразумие.