Игры века - Люси Пьерра-Пажо (2017)

– Их что… покупают? – спросила Либертэ. Она удивлялась всё больше и больше.

Мэтр Нож почесал подбородок.

– Ну как бы да… это, скорее, пожертвование… эти деньжата отправляются в казну интерната.

– Кстати, латронпем, сколько мы можем потратить? – спросила Кармина.

Тот пожал плечами.

– Не беспокойся. Дела сейчас идут неплохо; если найдешь хорошего парнишку, я скупиться не буду.

И, уперев руки в бока, он улыбнулся Либертэ во весь свой щербатый рот.

– Ты ведь недавно у нас. Не знаешь наших порядков.

Нет, Либертэ их не знала. Она решила при первой возможности написать близким подробное письмо о ярмарке.

– Ну, наконец двинулись!

Двери интерната распахнулись, на входе сразу образовалась давка. Либертэ чуть не упала, Кармине пришлось тащить ее за руку, чтобы девушку не растоптали сотни нетерпеливых башмаков. Через пару минут обе оказались в большом зале с высокими окнами, заполненном солнечным светом. Из-за лепнины на потолке и колонн всё выглядело величественным и строгим. В центре установили два возвышения, между ними – трибуну. Слева, вытянув руки по швам, стояли мальчишки. Их было около пятидесяти. Всех облачили в одинаковые белые рубашки, синие шерстяные брюки, такого же цвета пиджаки с воротником-стойкой и костяными пуговицами и черные туфли. Всех коротко постригли. На секунду Либертэ показалось, что это один и тот же мальчик, отразившийся во множестве зеркал. Справа, в синих плиссированных юбках с аккуратно убранными волосами, стояли девочки. Их было меньше, чем мальчиков.

– Никогда бы не смогла тут жить, – вполголоса сказала Кармина. – При одном взгляде на них бьет дрожь.

Либертэ молча кивнула. Собственное детство всегда казалось ей не слишком счастливым, ведь мама запрещала играть с другими детьми. Но сейчас, глядя на эти ровные шеренги, она поняла, что ошибалась. На самом деле ей очень повезло.

Интернатские тоскливо переглядывались, с недоверием и страхом косясь на толпы людей, собиравшиеся в зале. Как это, должно быть, ужасно – покорно ждать, пока решается твое будущее, подумала Либертэ. В зале слышались разговоры. Кто-то вставал на цыпочки, чтобы лучше рассмотреть выпускников.

– Мне кажется, они год от года всё худосочней, – проворчал один бородач.

– Ты же книжника ищешь, а не грузчика! – ответил ему кто-то рядом. – Главное, чтобы читать умел и печать ставить.

– Да у нас тут конкурс на самую бледную мышь! – расхохотался смуглолицый плотник.

Стоявшие рядом тоже засмеялись. Либертэ про себя согласилась: да, эти дети нечасто выбирались на свежий воздух. Кармина, сунув руки в карманы брюк, пренебрежительно рассматривала сирот. Либертэ встала на цыпочки и прошептала ей на ухо:

– Выбирать будешь ты?

– Ага! И учить всему этого ягненка – тоже мне. – Лясникамка прикусила губу. – Придется хорошенько постараться.

Мэтр Нож уже несколько раз намекнул Кармине, что, если у нее получится воспитать достойного лясникама, лавка останется ей. Настоящее испытание!

К девочкам Кармина и не думала подходить. Ей нужен был парень. Сдвинув брови, она внимательно осматривала одинаковые синие фигурки. Толпа чуть притихла. К трибуне подошел директор интерната, за ним, словно стая ворон, прошли преподаватели в черных тогах. Директор прочистил горло и затянул длинную скучную речь, сравнивая учителей то с «трудолюбивыми пчела ми», то с «пастухами, ведущими стадо к новым горизонтам». Те, кто решился всё это слушать, тихо посмеивались, остальные продолжали переговариваться, игнорируя поэтические метафоры.

– …И я желаю вам найти того или ту, кто прочно займет свое место в здании, которое вы воздвигаете. Граждане и гражданки, ярмарку сирот 1899 года объявляю открытой!

Гости поаплодировали и незамедлительно перешли к делу. «Я словно безделушка на витрине», – думал Натанаэль, пока незнакомцы осматривали его с головы до ног и, ничуть не смущаясь, вовсю обсуждали его внешний вид.