The One. Единственный - Джон Маррс (2020)

Увы, хотя популярность самой Элли в глазах широкой публики росла, доверие к ее детищу, программе «Найди свою ДНК-пару», рухнуло. Спустя все эти месяцы, даже несмотря на успешные маркетинговые кампании, она так и не оправилась от нанесенного Мэттью удара – двух миллионов ложных совпадений. В первый месяц количество новых запросов на тестирование упало на 94 процента. В последующие недели это падение стало менее резким, но потенциальные клиенты больше не желали отдавать свои сердечные дела на откуп фирме с подмоченной репутацией.

Иски не заставили себя долго ждать, слетевшись подобно стае воронья. Телеканалы по всему миру транслировали рекламу конкурирующих адвокатских фирм, предлагавших бесплатное представительство в суде для тех, кто полагал себя попавшими в число двух обманутых миллионов. Страховщики угрожали не выплачивать компенсаций за понесенный ущерб, обвиняя фирму Элли в ненадлежащем уровне информационной безопасности, что и позволило Мэттью взломать базы данных. Увы, без поддержки страховщиков ее компании грозит неминуемое банкротство.

Элли посмотрела на часы: 14.00. Она встала, накрасила губы, надела солнечные очки, перебросила через плечо сумочку и вышла из кабинета. В сопровождении трех телохранителей в лифте спустилась на этаж, где располагался один из шести ресторанов «Осколка». На мгновение подумала про Андрея, бывшего главу службы ее безопасности. Ради его же блага она тихо удалила его из своей жизни. В противном случае его ждали обвинения в соучастии – ведь кто, как не он, пытался помочь ей избавиться от тела Мэттью. Элли предположила, что Андрей вернулся домой, в Восточную Европу. Полученные им отступные были щедрыми; в ближайшие годы он мог жить на них, ни в чем себе не отказывая.

Элли уверенным шагом прошла через многолюдный обеденный зал. От нее не скрылось, как смолкали разговоры за столиками, мимо которых она проходила, как обедающие склоняли головы, глядя в тарелки. Впрочем, ее больше не заботило, что думают о ней окружающие; об этом пусть болит голова у отдела по связям с общественностью. Это также касалось и ее родных, которых после смерти Мэттью она не видела. Время от времени общалась с ними через Улу. Когда их дом начали осаждать репортеры, Элли невольно ощутила себя виноватой. Однако, приняв Тима как члена семьи, они тоже сыграли свою роль в том, что она утратила присущую ей бдительность, позволив ему делать за ее спиной свое черное дело. Элли убедила себя в том, что ее родные и Тим были связаны некоей незримой нитью, и если она с корнем вырвала его из своего сердца, то должна вырвать и их.

Не снимая солнцезащитных очков, Элли вслед за метрдотелем подошла к угловому столику с видом на Темзу. Заказав, как обычно, джин «Хендрикс» с тоником, поблагодарила нервного молодого официанта, который дрожащей рукой налил ей в бокал минеральной воды. Запах духов Улы она уловила еще до того, как та подошла к ее столику.

– Простите за беспокойство, но только что звонил ваш адвокат, – сказала Ула, не в силах скрыть волнение. – Суд готов вынести вердикт.

Элли кивнула, отпила из бокала и в сопровождении телохранителей последовала за Улой к лифту, а затем – к припаркованной возле служебного входа машине. Сев в нее, они быстро поехали в направлении суда Олд-Бейли, где в течение последних четырех месяцев, пока шли судебные разбирательства по делу об убийстве Мэттью, она появлялась ежедневно. Элли настаивала на своей невиновности на том основании, что в момент убийства не отвечала за свои действия.

– Вы уже приняли решение относительно повторных тестирований? Будем ли мы предлагать их тем, кто сомневается в своей ДНК-паре?

– Вряд ли, – холодно ответила Элли. – Любой, кто в этот период времени получил ложную пару, должен следовать своим инстинктам. Трава не всегда зеленее на другой стороне, и мы должны оставаться там, где наше место. А иногда нужно просто рискнуть и надеяться на лучшее.