— Жаль, что не могу читать твои мысли, но свет твоей души и без них многое мне говорит, — размеренным тоном, не спеша, произнес Дамиан. — Он сейчас такой яркий, светлый. Людям доступно только одно чувство, которое так осветляет душу: это любовь. Чистая и самоотверженная любовь, Лара. На Земле я всегда знал, что твои чувства ко мне поверхностны и не задели всерьез твоего сердца, так как этого света в тебе тогда не было. Но он есть сейчас. Значит, суровый вояка сумел протоптать дорожку к твоему сердцу, а, Ларочка? Что же ты наделала, хорошая моя, ты даже не представляешь, как рискуешь, светлея столь явным образом в кошачьем теле. Слепая Ведунья сказала тебе, что душа не может длительно существовать в форме, каковая ей не соответствует, но что происходит с такой несоответствующей душой? Ее выталкивает из тела, Лара! Но без помощи связавшего тебя заклятием демона твоя душа сквозь грань миров пройти не сможет и в твое собственное тело вернуться не сможет тоже! Ты рискуешь затеряться среди миров навсегда! Занять чужое человеческое тело ты не можешь без согласия его владельца, а такого согласия никто не даст, все инстинктивно и бессознательно отторгнут тебя! В одном человеческом теле не могут жить две души, такое бывает крайне редко и только после насильственного внедрения души через сложный ритуал, но в итоге все равно одна из душ уходит, умирает. Ты готова убить человека ради кражи его тела, адвокат Савельева?

Дамиан тяжко вздохнул и замолчал, пристально смотря на Лару.

«Он плохо выглядит. Лицо усталое и будто постаревшее, — мелькнула рассеянная мысль. Она пыталась переварить услышанное и пока сосредоточивалась на не самом важном. — Как он узнал про Ведунью?»

Дамиан прочитал этот невысказанный вопрос в зеленом кошачьем взоре и пояснил с усмешкой:

— Я связан с тобой, Ларочка, по-настоящему связан. Я ощущаю твое местоположение, общее состояние твоей души: сильную боль, ярость, уныние, ликование. Ты же не забыла, что я питаюсь негативными эмоциями и той энергией, что выделяет при них твоя душа? А поместив тебя в кошачье тело, я вынужденно посадил самого себя на диету из твоих, исключительно твоих, эмоций, Лара. Первый месяц ты досыта кормила меня своим унынием, но сейчас…

«А сейчас диета поменялась, и у тебя несварение», — злорадно подумала Лара, поняв причины болезненного вида демона: эмоции любви были для него как отравляющие вещества и приносили только вред.

— Рано радуешься, — опять все понял по выразительной мордочке Дамиан. — Если я ослабну, то не смогу перенести твою душу обратно в твой мир, и мы оба застрянем здесь: ты — навсегда, а я — до твоей смерти в этом теле, которая разорвет связь между нами. Да, мне будет очень плохо, но тебе будет хуже, Лара. Ты подумала о своих родителях, которые дежурят сейчас у твоего бесчувственного тела, погруженного в долгий летаргический сон на Земле, который уже перешел в кому? У них ведь никого нет, кроме тебя, каково-то им будет похоронить единственную дочь? Они так ждут, когда ты очнешься, придешь в себя.

Лара взвыла — умел демон надавить на самое болезненное. Но какой у нее есть выход?! Это же по его вине все так закрутилось и перепуталось, он что — действительно полагал, что она будет покорно дожидаться его возвращения, тихонько темнея и закармливая его до отвала? Какой выход он может сейчас предложить?

К сути своего предложения демон как раз и перешел: