Так мы вылетели на поляну. Я подняла браунинг, не успев подумать. Всего секунда мне была нужна, чтобы охватить взглядом сцену. Ричард и Жан-Клод были так опутаны цепями, что еле могли двигаться, а о бегстве говорить не приходилось. На шею Жан-Клода был наброшен крест. Он пылал, как пойманная звезда, лежа на складках цепи. Кто-то завязал Жан-Клоду глаза, будто боясь, что сияние его ослепит. Это было странно, поскольку его собирались убить. Заботливые убийцы.

У Ричарда был заткнут кляпом рот. Он сумел освободить руку, и они с Жан-Клодом соприкасались пальцами, стараясь не терять контакта.

Над ними в белой церемониальной мантии стоял Доминик. Капюшон был отброшен назад, руки широко раскинуты, и он держал меч размером с меня. А в другой руке у него было что-то темное, что-то вроде пульсирующего и живого. Сердце. Сердце вампира Роберта.

Сабин сидел в каменном кресле Маркуса, одетый так, как я видела его в прошлый раз, – капюшон надвинут, лицо в темноте. Кассандра сияла белизной по ту сторону круга силы, образуя треугольник с двумя своими мужчинами. Мои двое лежали связанные на земле.

Я прицелилась в Доминика и выстрелила. Пуля вылетела. Я это слышала, видела, но она не дошла до Доминика. Она никуда вообще не попала. Я выдохнула и попыталась снова.

Доминик глядел на меня, на бородатом лице было одно лишь спокойствие и ни следа испуга.

Ты принадлежишь мертвым, Анита Блейк, и ни ты, ни твои не могут пройти этот круг. Ты пришла лишь увидеть их смерть.

Ты проиграл, Доминик. Зачем же теперь их убивать?

Мы никогда не найдем второй раз того, что нам нужно.

Густым, неуклюжим голосом, будто ему трудно было говорить, Сабин произнес:

Это будет сегодня.

Он встал и откинул капюшон. Кожи почти не осталось, только кустики волос и гноящаяся плоть. Изо рта сочилась темная жидкость. Может быть, у него уже не было в запасе суток. Но это не моя проблема.

Совет вампиров запретил вам сражения, пока не будет решен вопрос о законе Брюстера. Вас убьют за ослушание.

Это было наполовину догадкой, но я достаточно терлась возле Мастеров городов, чтобы знать, насколько они серьезно относятся к ослушанию. А совет был фактически самым большим и зловредным Мастером города. И он будет менее снисходительным, а не более.

Я рискну на это пойти, – сказал Сабин, тщательно выговаривая каждое слово.

Кассандра тебе сказала о моем предложении? Если мы не сможем вылечить тебя завтра, я дам Жан-Клоду поставить на меня метку. Сегодня у тебя лишь часть того, что нужно тебе для заклинания. Я нужна тебе, Сабин, так или иначе, а тебе без меня не обойтись.

Я не стала говорить, что метки на мне уже есть. Если бы они узнали об этом, я могла бы предложить лишь одно: что я умру вместе с ребятами.

Доминик покачал головой:

Я обследовал тело Сабина, Анита. Завтра будет поздно. Нечего будет спасать.

Он склонился над Ричардом.

Ты ведь не знаешь наверняка.

Он положил бьющееся сердце на грудь Ричарда.

Доминик, не надо! – Уже было поздно лгать. – Я отмечена, Доминик. Мы будем совершенной жертвой. Открой круг, и я войду.

Он повернулся ко мне.

Если это правда, то ты слишком опасна, чтобы тебе доверять. Вы втроем без круга смели бы нас. Понимаешь, Анита, я сотни лет входил в истинный триумвират. Тебе и не снилось, какой силы можешь ты коснуться. Вы с Ричардом куда сильнее Кассандры и меня. Вы стали бы такой силой, с которой надо считаться. Сам совет боялся бы вас. – Он засмеялся: – Быть может, за одно это они нас простят.