– Дамы и господа присяжные, я вырос в Баркли-Коув, так что и я слышал россказни о Болотной Девчонке. Что ж, давайте их разберем. Итак, все ее звали Болотной Девчонкой, кое-кто и сейчас ее так зовет. Поговаривали, будто в ней течет волчья кровь, что она недостающее звено между обезьяной и человеком, что глаза у нее светятся в темноте. Но на самом деле это был брошенный всеми ребенок, маленькая девочка, оставшаяся на болоте совершенно одна, предоставленная лишь себе, голодная, без чьей-либо помощи, – и мы от нее отвернулись. Кроме Скока – возможно, единственного ее друга, никто – ни наши церкви, ни общественные организации – не помогал ей ни одеждой, ни едой. Вместо этого мы ее клеймили и отвергали, считали чужой. Но, дамы и господа, мы отвергали мисс Кларк, потому что она была чужая, или же она стала чужой, потому что мы ее отвергали? Если бы мы приняли ее к себе, думаю, она бы стала своей. Если бы мы ее кормили, одевали, любили, открыли бы перед ней двери наших домов и церквей, то сегодня не относились бы к ней предвзято. И, думаю, она не очутилась бы на скамье подсудимых. На ваши плечи, дамы и господа, легло бремя судить эту запуганную, отвергнутую молодую женщину, но основой вашему решению должны служить обстоятельства дела, а не слухи и домыслы последних двадцати четырех лет. Так каковы же неоспоримые факты?

Киа, как и в речи прокурора, улавливала только обрывки:

“Обвинение даже не доказало, что произошло убийство, а не несчастный случай. Ни орудия, ни следов насилия, ни свидетелей, ни отпечатков пальцев…

Один из ключевых доказанных фактов – безупречное алиби мисс Кларк. Мы знаем, что в ночь гибели Чеза она была в Гринвилле… Нет никаких доказательств, что она в мужском обличье добралась автобусом до Баркли… На самом деле обвинению не удалось доказать, что она была той ночью в Баркли-Коув и поднималась на вышку. Повторяю, нет никаких доказательств, что мисс Кларк была в Баркли-Коув, забиралась на вышку или убила Чеза Эндрюса… И мистер О’Нил, капитан с тридцативосьмилетним стажем, подтвердил, что разглядеть в темноте лодку было невозможно.

А волокна могли находиться на его куртке уже четыре года… Вот неопровержимые факты…

Никто из свидетелей обвинения не был уверен в своих показаниях, ни один. Зато из свидетелей защиты каждый уверен на сто процентов…”

Том помолчал, обводя взглядом присяжных.

– Большинство из вас я прекрасно знаю и уверен, что вы сможете отбросить былые предрассудки против мисс Кларк. Хочу заметить, что хотя за всю свою жизнь она проучилась в школе лишь один-единственный день – из-за того, что другие дети над ней издевались, – она занималась самообразованием и достигла серьезных успехов как натуралист и писатель. Мы называли ее Болотной Девчонкой, но перед вами признанный специалист по природе болот. Думаю, вы способны отринуть все слухи и небылицы. Верю, что ваше решение будет основано на фактах, услышанных здесь, в зале суда, а не на давних и беспочвенных сплетнях. Пора наконец отнестись к Болотной Девчонке по справедливости.

54

Бывает и наоборот

1970

В небольшой совещательной комнате Том усадил Тейта, Джоди, Шкипера и Роберта Фостера на разномастные стулья. Они устроились за прямоугольным столом с кругами от кофейных чашек. Штукатурка на стенах – сверху ярко-зеленая, внизу бутылочная – давно облупилась. Комната насквозь пропиталась вездесущей сыростью – и изнутри, от стен, и снаружи, с болота.

– Подождем здесь, – сказал Том и прикрыл дверь. – Прямо по коридору, напротив кабинета секретаря судьи, есть кофейный автомат, но кофе в нем хуже ослиной мочи. Зато в закусочной неплохой кофе. Сейчас начало двенадцатого, чуть позже устроим обед.

Тейт подошел к окну, забранному беленой решеткой, – можно подумать, кто-то уже пытался сбежать, не дождавшись приговора.

– Куда увели Киа? – спросил он. – Назад в камеру? И ей придется там ждать одной?