Еще несколько минут назад я чувствовал себя скорее ребенком, чем мужчиной, которому скоро предстоит стать отцом. Миллисент зарядила меня силой и уверенностью.

С первых дней нашего брака и безденежья мы с Миллисент проделали долгий путь. Я пошел учиться на магистра делового администрирования, но мне оставалось еще два курса, когда она забеременела. Мы очень нуждались в деньгах, и я бросил учебу и вернулся к тому, что умел делать лучше всего – игре в теннис. Это был мой единственный талант. Это было то, что я делал лучше любого, с кем вырос. Теннисный корт был тем местом, где я по-настоящему блистал. Не так ярко, чтобы стать профессиональным спортсменом, но достаточно ярко, чтобы начать предлагать всем желающим частные уроки.

Миллисент на момент нашего знакомства только закончила курсы риелторов и готовилась к экзамену. После его сдачи она не сразу начала торговать недвижимостью, но все-таки начала и продолжала этим заниматься, даже когда ходила беременной, даже когда наши дети были совсем крохами.

Моя жена оказалась права. У нас все получилось. И теперь у нас все хорошо. Даже лучше, чем просто хорошо. И, насколько мне известно, мы пока еще не избавлялись от детей.

7

Но сейчас, когда мы стоим в этом пустом доме, который она пытается продать, Миллисент не заряжает меня ни силой, ни уверенностью. Она пугает меня.

– Все плохо, – говорю я. – В этом нет ничего хорошего.

Миллисент приподнимает бровь. Обычно это выглядело мило.

– В тебе проснулась совесть?

– Она всегда у меня была…

– Нет. Не думаю.

И она снова права. Меня не мучила совесть, когда я старался сделать ее счастливой.

– Что ты с ней делала? – повторяю я свой вопрос.

– Это не важно. Ее больше нет.

– Теперь уже нет.

– Ты слишком сильно переживаешь. У нас все хорошо.

Звонок в дверь.

– Работа зовет, – улыбается мне Миллисент.

Я иду вместе с ней до двери. Миллисент представляет меня клиентам, рассказывает им о моем мастерстве теннисиста.

Эта пара того же возраста, что и предыдущая, – такие же молодые и такие же невежественные.

Я отправляюсь домой и… проезжаю мимо нашего дома.

Сначала я заезжаю в «Ланкастер». Наоми там, за стойкой портье, и до конца ее смены еще несколько часов.

Затем я миную загородный клуб. Может, мне отвлечься? Зависнуть в этом клубе, поболтать с кем-нибудь из моих клиентов за просмотром спортивной игры? И снова я не останавливаюсь.

В голове проносятся другие места: бар, парк, библиотека, кинотеатр. Я сжигаю почти половину бензобака, крутясь по округе и пытаясь выбрать, куда мне поехать. И, в конечном итоге, выбираю неизбежное.

Я еду домой.

Я всегда туда возвращаюсь.

Открыв входную дверь, я слышу звуки моей жизни. Моей семьи. Единственного реального мирка за все мое бренное существование.

Рори играет в видеоигру: по дому разносятся хлопки электронных выстрелов. Дженна висит на телефоне, болтает, шлет эсэмэски и накрывает на стол. По всей большой комнате витает запах ужина – чеснока, курицы и чего-то с корицей. Миллисент стоит за рабочим кухонным столом и что-то мурлычет себе под нос. Она всегда напевает, готовя пищу. А ее выбор песни, как правило, непредсказуем. Это может быть мелодия из телешоу, оперная ария или попсовый хит. Жена вскидывает на меня взгляд и улыбается. Искренне. Я вижу это по ее глазам.

Мы всей семьей садимся за стол и поглощаем пищу. Дженна развлекает мать и заставляет скучать брата подробным рассказом о футбольном матче. Рори хвастается своими успехами: сегодня он был лучшим среди гольфистов младше шестнадцати. Так же обычно проходят наши общие застолья и в большинство других дней – бурные и шумные, наполненные рассказами о событиях дня и приятной расслабленности в домашней обстановке.