Блуждая по дому, Клэр зашла в комнату Джеймса, потом в комнату Меган, шокированная тем, что ей теперь предстояло. Как она сможет вырастить их обоих без помощи мужа? Несмотря на свои частые жалобы на то, что она все делает одна, теперь Клэр понимала так ясно, как никогда прежде, что это было вовсе не так, что они всегда воспитывали своих детей вместе, вдвоем.

До этого дня.

– Ах ты ублюдок, – зарыдала Клэр, сама до конца не зная, обращается ли она к Джулиану или к этому дому, который забрал его у нее.

Она понимала, что это несправедливо – злиться на Джулиана, и все же была по-настоящему на него зла. Они могли бы уехать, перебраться в другой город, в другой штат, куда-нибудь, где их бы никто не нашел. Даже если бы они оставили дом, бросили бы в нем всю свою мебель, все свое имущество, потеряли все до последнего цента, стали бы бедняками, живущими в тесной квартире, они бы все равно остались вместе. Остались бы одной семьей.

– Будь ты проклят! – завопила Клэр и, топая, сбежала вниз по лестнице. На этот раз уже точно обращаясь к Джулиану. – Будь ты проклят, эгоистичный ублюдок!

Она стала обходить первый этаж комната за комнатой. В столовой на обеденном столе стояла коробка с фотографиями, а к ней был прислонен снимок Джулиана и Джеймса, сделанный на окружной ярмарке, – они сидели на джутовых мешках и неслись вниз по смежным рядам гигантской горки: муж – смеясь, а сын – крича. Она больше никогда не увидит, как Джулиан смеется, вдруг осознала Клэр и вгляделась в его лицо на фотографии, словно пытаясь выжечь этот образ в своем мозгу, чтобы не забыть никогда. Взяв снимок со стола, поднесла к губам и поцеловала.

Ее охватило чувство вины из-за того, что она злилась на него, и хотя Клэр не знала, продолжает ли какая-то его частица жить и после смерти: его призрак, дух или что-то еще – и находится ли сейчас эта часть его существа где-то поблизости, заговорила с ней, продолжая бегать из одной комнаты в другую.

– Прости меня, – кричала она. – Прости меня, прости, прости…

Эпилог

Они продали этот дом. И уехали из Нью-Мексико в Калифорнию, где погода была мягкой, города большими, а рядом бушевал океан. Туда, где Джулиан родился, вырос и где всегда хотел жить.

Ужас закончился, Джеймс это знал. Но это не означало, что закончилось все. Только не для них. Они должны были жить с последствиями того, что произошло, каждый день, и, хотя они никогда этого не обсуждали и, возможно, даже осознанно не принимали такого решения, никогда не возвращались в Джардайн. И когда бабушка, тетя Дайэн, дядя Роб и их двоюродные братья хотели повидать их, им приходилось приезжать на побережье, где мама Джеймса возила всех на берег океана, в Диснейленд, в развлекательный парк и на экскурсию по киностудии «Юниверсал».

Но семья Перри не распалась. Меган не начала заводить беспорядочных связей, и ни она, ни Джеймс не пристрастились к наркотикам. Они оба хорошо учились, закончили старшую школу в числе лучших ее выпускников, и хотя были чуть более сдержанными, чем большинство их сверстников, чуть более замкнутыми и погруженными в себя, это нисколько не мешало их жизни – ни в общении, ни в учебе. И они стали ближе друг к другу, чем бывают большинство братьев и сестер, и, уж конечно, куда ближе, чем были прежде.

Когда Джеймс учился в выпускном классе старшей школы, он, Меган и их мама отправились в паломничество в Джардайн. Прошло уже достаточно времени, и, хотя Джеймс не смог бы сказать, кому первому из них пришла в голову эта идея, им всем было любопытно вновь побывать в тамошних местах.