Почему-то сейчас некоторые моменты того сна вспомнились, надо сказать, совершенно не к месту, Саломии даже пришлось поспешно опустить голову, чтобы ее жених не заметил румянец, окрасивший щеки. Не хватало, чтобы он решил, будто она изображает перед ним скромницу.

Подняла голову и вскинула ее повыше, смерив Никиту, как ей очень хотелось верить, холодным и дерзким взглядом. Она отчаянно надеялась, что ее вид сейчас самый что ни на есть неприступный и равнодушный, при этом ее сердце будто совсем забыло, как надо биться, лишь шевелилось слабо и неуверенно, готовое в любой момент остановиться.

Саломия продолжала разглядывать Никиту, поражаясь его умению перевоплощаться в зависимости от того, что на нем надето. Вот она так совсем не умеет, может, это потому, что у нее не так много нарядов? А может, он просто из тех людей, которые в любой одежде выглядят сногсшибательно? Никита явно был одним из таких счастливчиков, причем для него это вовсе не было секретом, и в костюме он тоже смотрелся, как с каталога. Он скользнул по Саломии изучающим взглядом и сунул руки в карманы брюк.

Вот и все. Не упал в обморок, не замер в восхищении, не заговорил с придыханием. Ни-че-го! Она как была для него расчетливой стервой, простенькой официанточкой из «Амстердама», так и осталась. У Саломии было чувство, будто она сорвалась в пропасть и продолжает лететь, ожидая неминуемого удара об землю. И этой пропастью были глаза Никиты Елагина, которые смотрели сейчас куда-то мимо нее, казалось, его вниманием полностью завладел орнамент на обоях.

— Ты готова? — спросил Елагин таким тоном, как будто спрашивал у прохожего, который час. Она, напротив, не смогла выговорить ни слова, лишь кивнула, все так же высоко держа голову.

— Ох ни фига себе! — вошедший за ним Димыч ошарашенно уставился на Саломию. — Это что, та самая Саломея из «Амстердама»? Ну ты даешь, Никитос!

Саломия не стала поправлять Димку, пусть называет, как хочет. Тот обошел ее, восхищенно присвистывая, а в дверном проеме показался Олег и словно закаменел, у него даже подбородок стал квадратнее, а глаза прожигали Саломию, как угли.

— Так вот кого ты выбрал на роль невесты, Ник? Нехорошо, нехорошо у других добычу отбирать, а я ведь первый ее заметил, — Олег недобро посмотрел на Никиту, а потом на Саломию, и у нее колени подогнулись от страха. — Значит, там ты из себя благородного изображал, а потом втихаря нашел и даже не сказал ничего?

Интересно, какую версию Никита озвучил друзьям? И что он сказал Марине?

— Забыл тебя спросить, — продолжая изучать узор на обоях, ответил Никита, тем временем Олег качнулся и подошел к Саломии. Куда Катя запропастилась, почему они не едут в ЗАГС?

— А девочка-то и правда хороша, Ник, я смотрю, ты ее отмыл, приодел, совсем другое дело. Но это все равно нечестно, такими надо с друзьями делится. Распишем на троих девочку, а? — Олег улыбнулся своей мерзкой улыбкой, и до Саломии не сразу дошел смысл сказанного, а когда она поняла, кровь прилила к лицу, и слезы стеной застлали глаза.

Она с трудом смотрела сквозь эту пелену, до боли в костяшках сжимая края подоконника и чувствовала, что Никита сейчас испытывающе смотрит на нее, не видела, а ощущала кожей, словно он ждет, что она сделает. Залепит наглецу пощечину? Или разрыдается, как тогда, в «Амстердаме»?

— Кстати, она справку тебе принесла? А то сам знаешь… — Олег не договорил, охнул и сложился вдвое.

— Она уже почти Елагина, Олег, — спокойно сказал Никита, пряча руку назад в карман и не спуская с Саломии глаз. — Еще одна шутка в ее адрес в подобном тоне, и у тебя на одного друга станет меньше. Выбирай. А сейчас извинись перед... моей невестой.

— Все, я понял, извини, — прохрипел Олег, не глядя на Саломию и все еще держась за живот.

— Где ее подруга, Димыч? — недовольно обернулся в сторону двери Никита.