Бабкин кивнул. Он знал Олега Перелескова, и отчего-то обрадовался, узнав, что именно тот стал новым начальником отдела по борьбе с экономическими преступлениями, сокращенно именовавшегося ОБЭП.

– Олег, кстати, недавно тебя вспоминал, – продолжал Миша, жуя макароны. – Хороший он мужик, только очень уж неторопливый.

– На том и стоит, – задумчиво сказал Сергей.

– Ну да, ну да... Кстати, не хочешь к нашим заглянуть? Заодно и Перелескова поздравишь. Он сегодня повышение обмывать будет.

– Где?

– У нас, где же еще.

Бабкин покивал, зная точно, что заходить он, конечно же, не будет, хотя повидаться с Олегом было бы здорово. Они посидели с Мишей еще минут пятнадцать и распрощались.

Но когда рабочий день закончился, Сергей, вместо того, чтобы поехать домой, незаметно для самого себя свернул на улицу, которая и привела его к серому четырехэтажному зданию, в двух крылах которого расположились прокуратура и районный отдел милиции.

Однако нового начальника отдела он нашел вовсе не празднующим повышение, а одиноко сидящим в кабинете и грустно рассматривающим кипу бумаг на столе.

– Не понял, – сказал Бабкин, остановившись в дверях. – А где праздник?

– О, какие люди! Серега, заходи.

Тщедушный Перелесков с залысинами на лбу и вечной сигаретой в зубах бодро выскочил из-за стола и вразвалочку пошел к Бабкину. Он с удовольствием стиснул руку Сергея в крепком рукопожатии, приглашающим жестом указал на стул, плюхнулся сам и, отодвинув документы, без предисловия заявил:

– На ловца и зверь бежит. Ты-то мне и нужен. Пойдешь ко мне в отдел? Ты, как я погляжу, поправляться начал на банковских-то харчах, а у меня станешь поджарый, резвый... Девки заглядываться будут, зуб даю!

– То-то ты сам больно поджарый, – ухмыльнулся Сергей.

– Я начальник! Мне позволено! Вот послушай, что я тебе скажу...

Перелесков на секунду замолчал, выдохнул сигаретный дым, растекшийся над столом едким облаком, и спросил уже с другими интонациями:

– Или не будешь слушать? Ты только скажи, Серега, если тебе неинтересно, я тебя зазря грузить не стану.

Бабкин обвел взглядом прокуренный кабинет, задержавшись на невесть как попавшем сюда цветке в горшке – несчастном «декабристе», тосковавшем на подоконнике. Из горшка торчали сигаретные окурки – каждый куривший считал своим долгом сунуть бычок не в пепельницу, а в горшок, и казалось, что вокруг «декабриста» нырнула в иссушенную землю дюжина маленьких бесхвостых оранжевых рыбок.

– Интересно, – сказал Сергей. – Рассказывай.

Час спустя они вышли из кабинета.

– Пойдем, провожу тебя, – предложил обрадованный Олег. – В общем, Серега, договорились: в понедельник подходи к кадровикам, а потом ко мне. Лады?

– Лады. – Сергей махнул рукой знакомому дежурному и поймал себя на том, что расплылся в довольной улыбке.

Они вышли на улицу, и Бабкин вдохнул вечерний июльский воздух. Возле здания росла липа, начинавшая зацветать, и от нее тянуло медовой сладостью. Почему-то подумалось ему о том, что возле банка не росло ни одного дерева – здание располагалось на шумной улице, где даже саженцы по весне не приживались и чахли.

– Постой, – спохватился Перелесков, когда Сергей уже садился в машину. – Ты, когда зашел, спросил, где праздник. А какой праздник-то?

– Как – какой? Повышение твое. Я специально заехал, хотел тебя поздравить.

– Да нет, – пожал тот плечами. – Проставляться я буду на даче, в субботу. С чего ты решил, что я сегодня собирался?

Бабкин вспомнил честное лицо Миши Кроткого, выругался, но в следующую секунду расхохотался.

– Вот Кроткий, вот прохвост! Ну, попадись ты мне в тренажерном зале...

* * *