— Позвони ему ещё раз, — потребовала Ирис.

— Я же недавно звонила?

— Звони!

Катрин послушно нажала кнопку вызова.

Девушки вместе выслушали серию гудков, уходящих в никуда.

И снова застыли.

— Что теперь? — спросила Катрин деревянным голосом.

— Звони в полицию.

— Может, ещё подождём?

— Чего ждать?

Содрогаясь от мысли, что приходится это делать, а значит, ситуация принимает наихудший вариант развития из возможных, Катрин поплелась за справочником.

И в этот самый момент телефон ожил.

Сёстры разом кинулись к кровати, на которой голубым сиянием подсвечивалось имя Альберта.

— Что?! — от нетерпения шёпот Ирис звучал почти зло. — Что там?

— Сообщение, — от облегчения у Катрин даже слёзы на глаза навернулись, хотя до этого она не проронила ни слезинки.

— От кого?

— От Альберта.

Стоило нажать заветную кнопку, высветились скупые слова и время отправления:

«Всё нормально. Еду домой».

— Слава Богу!

Ватные ноги плохо держали и Катрин села на кровать.

Ирис же стояла, сверкая глазами, как Немезида, уперев руки в боки:

— Всё нормально у него? Да я его убью! Придушу собственными руками!

Катрин ничего не имела против. Возможно, даже окажет посильную помощь.

После нескольких часов морального прессинга у Катрин даже сердиться не получилась.

И облегчение по-настоящему почувствовать не удавалось. Дурные предчувствия никуда не делись. От того, что страхи не были теперь конкретными, лучше нисколько не стало.

— Спасибо, Ирис, что была рядом. И прости, пожалуйста, что разбудила.

— Не парься, — хмыкнула та в ответ, пожимая плечами. — Будут какие проблемы — заходи, не глядя на часы. Обещаю в случае, если возникнут такие же, тоже два раза не думать. Посидеть, поволноваться вместе полночи очень весело.

— Мне жаль, что тебя побеспокоила.

Ирис закатила глаза:

— А мне нет. Беспокой, если по делу. Но раз выяснилось, что твой красавчик просто гуляет, я пошла спать. Дальше переживай одна. А ещё лучше — бери пример с меня. Утро вечера мудренее, известная мудрость.

— Спокойной ночи, — пожелала Катрин.

Хотя от ночи там осталось-то почти нет ничего. Стрелки часов показывали скорее на раннее утро — почти половина четвёртого.

Не потолке высветился тёмный квадрат окна на вспыхнувшем молнией серебристом свету. Гул мотора так же свидетельствовал о том, что подъехала машина.

Распахнув штору, Катрин выглянула на улицу.

Интуиция не обманула. Приехал Альберт.

Придерживая рукой ночную гардину, Катрин с замиранием сердца глядела вниз.

Вполне будничным движением нажав на кнопку блокировки дверей и включения сигнализации, Альберт небрежным жестом опустил ключи в карман.

Светлые волосы под ярким светом фонаря нимбом светились вокруг лица.

Он казался ненастоящим, как ненастоящими выглядят порой знаменитые актеры. Пока горят софиты всё слишком гламурно и приглажено. Не бывает в реальной жизни такого. Не бывает.

Словно почувствовав на себя взгляд (а может быть и действительно ощутив его), молодой человек повернувшись, поднял голову.

Катрин была уверена, что он смотрит на неё.

Отчего-то она воровато отступила, будто застигнутая за чем-то нехорошим. Штора упала, закрывая её от мрака, заглядывающего со стороны улицы.

Сердце учащённо билось.

Катрин прошлась по комнате. Поглядела на себя в зеркало. С бледного, как простыня, лица, потерянно глядели серые глаза.

Она ждала стука в дверь, не зная, чему сильнее огорчится — если Альберт постучит в дверь или если всё-таки нет.

Он постучал.

Рывком распахнув дверь, Катрин оказалась один на один со своими страхами и надеждами.

Альберта тоже румяным не назвал бы никто. Лицо его было сосредоточенным, можно даже сказать, замкнутым. Взгляд — серьёзным.

— Я видел, что ты не спишь. Пустишь меня?