— Плохое? Хм-м! Не знаю, каким таким замыслом руководствовался тот, кто сотворил этот мир, но зачастую то, что составляет жизнь одному неминуемо для другого означает смерть. Так же и чьё-то счастье может прорости только на чужом горе.

— Что ты хочешь скрыть за множеством слов, Альберт? Не проще ли сразу сказать, а не ходить вокруг да около?

Он рассмеялся. Тихо. И совершенно безрадостно.

— Да видишь ли, в чём проблема: сразу скажешь, потом ведь слова не воротишь? Да и уверена ли ты, что хочешь знать? Правда не принесёт тебе радости. Голая правда — самая бессовестная порнография в мире.

— Я хочу знать, понравится мне это или нет! — повысила голос Катрин.

Альберт пересёк комнату и на этот раз сел с нею рядом.

— Я не ждал этого и не думал, что этим кончится, когда уезжал, но в Кристалл-холле я встретил свою сестру.

Катрин подняла на него глаза.

Альберту, видимо, показалось, что она не поняла о чём он.

Он добавил:

— Моя сестра, Синтия — она жива.

И снова тихий мерный ход часов да ветер скрашивали тишину.

— Ты мне не веришь?

— Верю. Я знаю, что твоя сестра жива. И знала, что рано или поздно, ты тоже с этим столкнёшься.

— Знала?..

— Конечно. Госпожа Элленджайт, хозяйка местных гор и долин, почтила меня беседой перед тем, как попытаться убить. И она не скрывала от меня ни своего имени, ни своих намерений.

— Но как же так?.. Почему ты ничего не сказала мне об этом?

Катрин вздохнула:

— Не знаю. Я и сама себе ни разу не смогла дать ответа на этот вопрос.

Она сцепила руки в замок — те немного дрожали.

— Наверное, я просто боялась.

— Боялась?

Она кивнула.

— Чего?

— Может быть того, что она может со мной сделать? Или того, что могу потерять тебя?

Катрин упрямо смотрела под ноги, на ковёр. Страшно было поднимать глаза на Альберта. Отчасти потому, что чувствовала себя лгуньей.

Но была и другая причина.

Страшно было поглядеть ему в лицо и убедиться, что все её подозрения обоснованы. Что то, чего она в глубине души боялась, уже свершилось.

Невесёлый, сухой смешок заставил её вздрогнуть.

— Вы, женщины, кажетесь такими разными и в то же время порой ведёте себя так одинаково.

Судя по тону Альберт, кажется, собирается её в чём-то обвинить?

Гнев и обида придали ей силы. Катрин всё-таки подняла глаза и с вызовом посмотрела в глаза Альберту.

— Мне не в чем оправдываться. Я не делала ничего плохого. И в мою обязанность не входило…

— Что? Что не входило в твои обязанности? Докладывать мне о том, что моя сестра жива? Нет, конечно. Но согласись, ты могла бы это сделать. У тебя вроде как не было причин это скрывать? Но вы обе предпочли лгать. Противно.

Не сдержавшись, Катрин сорвалась:

— А мне не противно?! Не противно разговаривать с тобой, зная о ваших с ней отношениях?! И ты ещё смеешь в чём-то меня упрекать?!

— Ты это сейчас о чём? — вызывающим нервную дрожь, ровным и тихим голосом, спросил он.

— О том, о самом! — огрызнулась Катрин.

— А если точнее?

— Я знаю, что ты спал со своей родной сестрой! И я надеялась дать тебе шанс исправиться, на этот раз, в твоей новой жизни попытаться всё изменить…

— Кто ты такая, чтобы раздавать мне шансы?

Голос Альберт не повысил, но было такое чувство, что он на неё наорал.

— И кто тебе сказал, что я в них нуждаюсь?

— Ты даже отрицать ничего не будешь? — растерялась Катрин.

— Нет. Я не в восторге от того, что ты знаешь правду, но так даже лучше.

Теперь было такое чувство, словно её ударили. Наградили оплеухой.

Катрин сжала пальцы с такой силой, что они хрустнули:

— Ты передумал на мне жениться? Конечно же не передумал! Я ведь денежный мешок, от которого не уходят? Как долго ты собирался мне лгать? Как быстро твоя психанутая сестрёнка уговорила бы тебя меня убить?