— Но… — Мельберг хотел было запротестовать, однако в эту секунду ему и самому стало ясно, каким свинством было бы бросить Юханну в такую минуту.

Он со вздохом уселся на стул, стараясь смотреть в сторону.

— Открытие семь сантиметров, — сказала акушерка и посмотрела на Мельберга, как будто он только и ждал этой информации.

Он значительно кивнул и лихорадочно попытался сообразить: открытие чего? И хорошо это или плохо — семь сантиметров? Мельберг с ужасом понял, что ему предстоит выслушать еще немало сведений такого рода, прежде чем все закончится.

Он достал мобильник и набрал номер Паулы. Автоответчик. У Риты то же самое. Что за люди? Как они могут не брать трубку, когда знают, что Юханна вот-вот родит? Мельберг положил мобильник в карман и опять стал размышлять, не улизнуть ли ему в подходящий момент. Кто он ей, этой Юханне, в конце-то концов?

Но так и не улизнул. Три часа спустя Юханну на каталке увезли в родильный зал, и она ни на секунду не отпускала его руки. Ему было очень ее жалко. Ему наконец объяснили, что семь сантиметров — маловато, должно быть десять, но последние три сантиметра заставили себя ждать. На лице у Юханны была маска с закисью азота, и Мельбергу тоже очень хотелось попробовать подышать.

— Я больше не выдержу, — пролепетала Юханна.

Глаза у нее были мутные от наркоза. Мельберг взял полотенце и вытер ей потный лоб, к которому прилипла прядь волос.

— Спасибо вам. — Она посмотрела на него такими глазами, что он тут же отбросил все мысли о бегстве.

По правде говоря, его очень взволновала разыгрывающаяся перед ним драма. Конечно, он был наслышан, что рожать детей — довольно болезненное дело, но никогда не предполагал, каких героических усилий оно требует. В первый раз в жизни Бертиль почувствовал настоящее уважение к женщинам. Он бы такого не выдержал.

— Попробуй… позвонить еще раз, — неожиданно перейдя на «ты», прошептала Юханна.

Мельберг в сотый раз набрал оба номера — по-прежнему долгие гудки, потом включается автоответчик.

— Что за чертовщина… — сказала она и тут же застонала — началась очередная схватка.

— Ты уверена, — ему тоже стало не до «выканья», — ты уверена, что не хочешь, чтобы они поставили этот… как его… пекоральный катетер?

— Нет… уже скоро… боюсь, родовой процесс может ослабнуть… это называется не пекоральный, а эпидуральный катетер… это такое обезболивание, — заключила она, попыталась улыбнуться, но тут же застонала и выгнула спину, будто тело свела судорога.

— Полное открытие, — с довольным видом сказала акушерка, — слышишь меня, Юханна? Полное открытие, десять сантиметров. Скоро будем тужиться. Ты большой молодец. Еще немного — и поздравим тебя с прибытием.

Мельберг схватил руку Юханны и крепко сжал. Он испытывал малообъяснимое чувство гордости. Похвалили, конечно, Юханну, но ведь они старались оба! И благодаря их стараниям, его и Юханны, вот-вот у них с Паулой родится младенец. Надо же!

— А это долго — тужиться? — спросил он акушерку.

— По-разному, — доброжелательно ответила та. — Но в вашем случае, думаю, не больше получаса.

Никто даже не спрашивал, кем он приходится Юханне — очевидно, считали само собой разумеющимся, что он и есть отец ребенка — немного староват, ну что ж, бывает. Пусть так и думают.

Юханна отдыхала после очередной схватки, но через несколько секунд лицо ее опять сморщилось от боли.

— Теперь болит по-другому, — простонала она сквозь сжатые зубы.

— Это значит, пошел. Теперь подожди, пока станет невтерпеж, а когда я дам команду — подбородок на грудь, колени подтянула — и тужься что есть силы.

Юханна устало кивнула и снова стиснула руку Мельберга. Он ответил на пожатие, и они дружно уставились на акушерку, ожидая очередного приказа. Через несколько секунд Юханна задышала очень часто, не сводя умоляющего взгляда с акушерки.

— Подожди, подожди… потерпи… А теперь ДАВАЙ!