Убивая Еву - Люк Дженнингс (2019)

Быстрый стук клавиш.

В доступе отказано.

– Попробуй просто буквы без пробелов, – предлагает Ева.

Билли пробует, и на этот раз Нико отворачивается, а Збиг ругается по-польски.

Ева смотрит в монитор обессилевшим взглядом. Потом переводит глаза на снимок, на залитую солнцем площадь с семейством, и тут вдруг спокойно и четко все встает на свои места.

– Билли, ты первый раз набирал большими буквами и с точками?

Он кивает.

– Но если приглядеться к изображению, это не точки. Это символы, указывающие на разделение слов, чтобы надпись можно было легко прочесть.

– Э-э-э… Ну?

– Поэтому попробуй еще раз, только вместо точек ставь звездочки.

– Ты уверена?

– Давай.

Быстрый стук клавиш, затем – тишина.

– Черт тебя дери! – выдыхает Билли. – Есть!

В доме мод на Фобур-Сен-Оноре Аудитория полна нарастающего предвкушения. Модный показ – как и все модные показы на свете – запаздывает с началом. Здесь все достаточно хорошо воспитаны, чтобы не выказывать откровенное нетерпение, но атмосфера ожидания проявляется в приглушенных смешках, в то и дело вспыхивающих взглядах, легком постукивании лакированных ноготков по айфонам. Вилланель на миг закрывает глаза, чтобы отвлечься от окружающей толпы – светских львиц, разодетых для прессы, профессионалов из мира моды в костюмах всех оттенков черного, – и вдыхает дурманящий аромат богатства. Благоухание лилий, фуксий и тубероз, витающее по обе стороны подиума, сливается с запахом авторского парфюма на теплой коже – «Герлен», «Пату», «Анник Гуталь». А верхней нотой звучит запах более резкий – запах пота, придающего легкий блеск лицам гостей, которые уже больше сорока минут ожидают в тесных позолоченных креслах.

Вилланель с отсутствующим видом протягивает руку и берет из коробки, стоящей на коленях Анны-Лауры, макарон со вкусом розовых лепестков. Как только ее зубы касаются внешней корочки, свет в зале тускнеет, пространство наполняется звонкой мелодией кантаты Скарлатти, и на подиум выходит первая модель в шелковом желто-шафрановом плаще. Девушка удивительной красоты, но Вилланель ее не замечает.

А если, – думает она, – Лара Фарманьянц заявит, что Оксана Воронцова жива? Поверят ли ей, да и будет ли кому-нибудь до этого дело? В конце концов, кто такая Оксана Воронцова? Ненормальная студентка, которая пришила трех бандитов в пермском баре, а потом будто бы повесилась в тюрьме. Старые новости, давно всеми забытые. Россия сегодня – сумасшедший дом, там постоянно кого-то убивают. Зачем бы Ларе понадобилось рассказывать о ней? И кому?

На подиуме безупречные костюмы уступают место вышитым блузкам и тюлевым балетным юбкам пыльно-розовых тонов. Анна-Лаура издает вздох ценителя, а Вилланель угощается еще одним макароном, на сей раз с ароматом чая «Мария-Антуанетта».

Дело даже не в том, кому она расскажет или кого это волнует. А в том, что если хоть одна деталь легенды Вилланель окажется под угрозой – если появится хоть одна торчащая нитка, – то Вилланель станет для Двенадцати обузой. И тогда она труп. То есть все снова возвращается к необходимости убрать Лару. Но получится ли сделать это безнаказанно? У Двенадцати везде свои люди. Может, открыться Антону, но и ему нельзя доверять полностью – и к тому же что мешает ему устранить не Лару, а ее саму? И потом, она вынуждена признать, что Лара не оставила ее равнодушной – твердый снайперский взгляд и крепкое, ловкое тело. Вилланель даже взволнована живостью чувства.

Сарабанда Генделя. Коктейльные серебристо-серые платья, обвитые вокруг стройных тел моделей, словно нераскрывшиеся лепестки. Вечерние полуночно-синие наряды, расшитые галактиками стразов.

Стрелять в Константина было омерзительно. Эта мгновенная пустота в его глазах. Из каких извращенных соображений Антон волок ее за тридевять земель ради убийства Константина? Хотел грубо дать понять, каково ее положение в реальности?