Резкий удар в плечо отбрасывает Алетту в сторону, и мимо нас проходит группа второкурсниц. Судя по одежде — золото нашивок и карающая длань закона, распростертая над планетой, — с факультета юриспруденции. Разумеется, все въерхи, и среди них выделяется одна, с волосами, переливающимися золотом, как нашивка на ее рукаве. Юбка на ладонь короче положенного, а стройные ноги подчеркивают гетры. Разумеется, она даже не смотрит в нашу сторону, слышен стук каблуков, длинные до пояса волосы переливаются волнами при каждом шаге. Одна из ее свиты оглядывается на нас и презрительно фыркает, но тут же ускоряет шаг, чтобы не отстать от остальных.

— Ромина Д’ерри, — чуть ли не с ненавистью шепчет Алетта.

Мне это имя мало о чем говорит, поэтому я просто вопросительно приподнимаю бровь.

— Ты что, из моря вылезла? Ромина Д’ерри, дочь главного судьи.

Теперь, кажется, припоминаю. Имя судьи Д’ерри не сходит с первых полос газет, он один из сильнейших въерхов города.

— А еще она встречается с Лайтнером К’ярдом.

Это имя тоже знают все, Диггхард К’ярд — правитель Ландорхорна, единоличная власть. Он тот, кому подчиняются все в нашем городе — и, возможно, не только в нашем.

— Остается радоваться, что эта стерва не учится с нами на одном факультете, — бормочет Алетта. — Говорят, на своем они всех держат за глотку.

С такой родней за спиной — неудивительно. Я предпочитаю не озвучивать свои мысли, поэтому только скептически фыркаю. Алетта косится на меня:

— Ты чего?

— Задумалась про некоторые непризнанные авторитеты.

— Попробуй тут не признай. Такие, как они, раскатают ровным слоем по полу в сортире и не заметят. — Впрочем, она тут же забывает о «таких». — Так что там было в методичке?

Мы петляем по переходам, Алетта внимательно слушает, потоки студентов текут в обе стороны. Холод подземных стен продирает до костей, поэтому я облегченно вздыхаю, когда мы оказываемся в корпусе и поднимаемся в сторону кафедры подводных существ, которым будет посвящена первая лекция в этом семестре. Огромная современная аудитория уже заполнена студентами, возвышающиеся концентрическими кольцами ряды окружают кафедру-сферу, на которой со всех сторон будут транслироваться материалы. Засмотревшись на нее, я чуть сбавляю шаг, поэтому Алетта успевает проскочить, а я шагаю в арку двери в ту же минуту, что и взявшийся невесть откуда парень.

Меня ударяет сначала сильным плечом, потом — ароматом туалетной воды, резким и холодным, как морские глубины. Мы поворачиваемся одновременно, и я поднимаю голову: у стоящего напротив небрежно зачесанные назад, иссиня-черные волосы. Радужка цвета пламени и ромбовидный зрачок — отличительная черта въерхов.

Ноздри парня шевельнулись, а потом он шагнул вперед, оттолкнув меня в сторону. Больно ударившись локтем о дверь, я уронила сумку, и ее содержимое рассыпалось по полу. Перо тапета хрустнуло под чьей-то ногой раньше, чем я успела его поднять.

Перо! Перо, чтоб его! Оно стоит недельной зарплаты у Доггинса.

— Засранец.

Мой голос прозвучал неожиданно громко, после чего в аудитории воцарилась тишина. Такая тишина, что даже собственное дыхание показалось мне громким.

— Прости, — въерх развернулся ко мне, сунув руки в карманы, — ты что-то сказала?

Он смотрел на меня сверху вниз, что было несложно, учитывая, что я сидела на корточках. За его спиной нарисовались еще несколько, кажется, один из этих парней раздавил мое перо. Я успела увидеть, как у Алетты округлились глаза. Что касается остальных, они просто замерли. В тишине у кого-то что-то свалилось со стола, но больше не раздалось ни звука.

— Я сказала, — я сгребла в сумку все, что из нее выпало, и поднялась, — что ты засранец. Прощаю.