– Буду молиться за тебя, муж, – откровенно язвлю я. – Молиться, чтобы ты попал в хорошую камеру, – выпускаю яд, ощутив на себе опаляющий взор Киана, терпение которого, уже явно на исходе.

– Молитвы твои будут не долгими, Мия, поэтому Бог тебя не услышит, – отрезает Киан, намекая, очевидно на тот факт, что уже очень скоро я вновь окажусь в смертоносном логовое семьи Морте, но уже в качестве жены. Все равно что пленницей, лишь со штампом в паспорте.

– Хотя ты можешь выбрать смерть, а не брак со мной, и поговорить с Господом уже напрямую, – окончательно добивает бескомпромиссным тоном.

Сволочь! Ублюдок.

И вообще… зачем ему это, брак со мной? Просто чтобы спасти мне жизнь? Бред… но мне никогда не собрать картинку воедино, без недостающих пазлов, частиц. А как их найти, как узнать, что черт подери всем нужно от меня, и как можно остановить эту так называемую войну между семьями? Я не знаю… надежда лишь на Алессандро и Доменика, которые может быть и раскроют мне хоть какие-то тайны, которые нагло и подло скрывали от меня всю мою жизнь.

Киан помогает мне выйти из машины. Честно говоря то, что он ведет себя, как настоящий джентльмен только раздражает. К чему это лицемерие? Так было бы легче его ненавидеть. Как Стефана или этого вальяжного старика дона.

Сначала, свет фар от машин, скопом остановившихся на трассе, ослепляет, бьет по чувствительной радужке. В свете одной из них, я замечаю знакомую фигуру своего брата, в окружении мужчин, мало чем отличающихся от солдат Морте. Разве что цветом костюмов, у Ди Карло и приближенных он темно-синий, а у Морте – черный, отожествляющих саму смерть.

Ужас сковывает мое сердце, когда я вижу, как мой брат крепко Алессандро держит за волосы светленькую девушку, упавшую коленями на асфальт. Изрядно измученную, потасканную, облаченную в порванное платье, с растекшимся по лицу макияжем. Она что-то неразборчиво шепчет, плача и задыхаясь, умоляя не испортить её волосы.

Удивительно, что её волнует сейчас именно это.

Взор брата обращен на меня. Такой родной и близкий, пронизывающий до мурашек. Я назвала Майклом единственным мужчиной, с кем я общалась, имея в виду, разумеется, не своего родственника. Но на самом деле Алессандро также все эти годы являлся огромной частью моей жизни.

У Доменика несколько детей. Это и своевольная и высокомерная Аннет, отстраненная Элизабет, непосредственная и крохотная Селена. Горячо любимый сын – Алессандро, подающий надежды, и конечно же, Теодор – отражение самого Доменика Ди Карло.

Из двух братьев я сблизилась лишь с Алессандро. Наша дружба началась в мои пятнадцать и его двадцать два. В тот день, я в очередной раз умоляла дядю устроить меня в нормальную школу, как всех девочек, но он ответил категоричным отказом. Разумеется, я сразу побежала в укромное и тихое место, которое нарекла «своим» и плакала там пока полностью себя не опустошила от слез и обиды.

Алессандро нашёл меня, нарушив мой покой легким покашливанием. До этого случая он никогда не заговаривал со мной. Я вообще чувствовала, что дети Доменика не принимают меня, и от этого было только хуже. Но как оказалось, Андро просто не знал как со мной заговорить и как подступиться к девушке, которая, пережив серьезную травму, не подпускала к себе никого, кроме новорожденной Селены. По крайней мере, он сказал, что первое время я выглядела так, словно не хотела общения, и шарахалась от любой попытки ко мне приблизиться.

Помню, как подняла на него взгляд тогда и почувствовала, как в сердце расцветает бутон надежды. И веры, в то, что я не одна. Вот и сейчас, когда я смотрю на Алессандро, в моей душе воспроизводится подобное чувство.

– Мия, – произносит он одними губами.

– Андро, – беззвучно отвечаю я, по-прежнему находясь в непосредственной близости с Кианом.