— Что именно? — таращилась она в бумагу.

— Что ты Пашутину даже не дочь.

Она замерла на пару секунд. А потом зло скомкала бумагу. Обернулась, куда бы её бросить. На её счастье в огромной столовой был камин.

Процокав по мрамору, она швырнула бумагу в топку. Чиркнула зажагалкой.

— Ты меня слышала? — переспросила я, глядя, как ярко та горит. — Чтобы я тебя не видела больше, ясно?

— Более чем, — вскинула она подбородок и мрачно посмотрела на меня.

— Вот и отлично. Но есть и хорошие новости, — подхватила я сумку. — Тебе не достался его синдром Лея. И твоим детям он тоже не грозит.

Трудно было сейчас понять по лицу этой врушки её чувства. Знала ли она, что мать её нагуляла или это стало для неё потрясением? Она побледнела. Только мне хотелось повторить вслед за Верейским:

Мне глубоко, абсолютно, совершенно… по хрен.

Я уже шла к двери, когда где-то у Пашутина зазвонил телефон.

— Что?! — заорал он. — Что ты сказал?! Проверка? — голос его резко охрип. — И маски-шоу? В главном офисе?

Почти тут же позвонили во входную дверь.

— Ну кого там ещё? — догнала меня Юлька. Но даже не успела открыть дверь столовой, она распахнулась прямо у неё перед носом.

И сначала два амбала в костюмах внесли едва успевшего подхватить штаны Пашутина, а потом чеканным шагом вошёл… Алескеров.

— Ренат?! — вытянулась в струнку Юльку. — Ренат, что происходит? Что ты…

— Неужели соскучилась? — подхватил он её движением, с которым буквально пять минут назад Пашутин лапал свою юную жену. Повелительно. По-хозяйски. И Юлька точно так же, как Ксения, попыталась высвободиться, но не тут-то было.

Его рука схватила её за шею и приподняла так, что казалось, ещё чуть-чуть и девушка повиснет над полом — она стояла на самых кончиках пальцев.

— Отпусти! — захрипела Юлька, хватаясь за его руку.

Алескеров бросил её в жёсткое кресло, в котором она до этого сидела, словно отбросил грязную тряпку.

— Лживая шлюха!

Я не могла не согласиться. Хотя и не сразу поняла зачем он достал телефон. А вот Юлька, похоже, сообразила моментально.

— Ренат, пожалуйста! — подскочила она, умоляюще протягивая к нему руки. — Я всё объясню!

— Да неужели! — он обратил на неё внимания не больше, чем на мебель, зато, не скрывая язвительного восторга, обрадовался мне. — А такой удачи я и не ожидал!

— Ренат Азимович, — кивнула я. — Рада, что вы в добром здравии. Как ваша рука? Не болит?

— Жаль, что не вашими стараниями, доктор, — склонился он в поклоне с мерзкой улыбочкой на губах. — Странно, что вы одна. Я так понимаю, что это свадьба? — он осмотрелся по сторонам. — Накрытый стол. Букеты цветов. А что господин Верейский? Неужели впал у вас в немилость? Интересно, с чего бы, — хмыкнул он.

И вот тут до меня дошло в чём дело.

— Подозреваю, он до сих пор в Лондоне. Слышала, там был дождь. Вот Юлия Владимировна не даст соврать, — поняла я с чего он такой весь на разрыв, гневный, злой. Да он, ревнует, чёрт побери! Он получил от Верейского то самое видео с гостиницы и взбесился.

И, похоже, правильно поняла. Он заскрипел зубами, а Юлька не рискнула к нему подойти, но снова умоляюще запричитала:

— Ренат, я…

Он прихлопнул её взглядом обратно к стулу как муху. Молча ткнул в телефон.

И пусть я не видела изображение, но по характерному звуку, что раздался в столовой, было и так всё понятно:

— А-А-А! Аа-а-а!

Тот редкий случай, когда я понимала Рената как никогда. Аж ком подступил к горлу. Хорошо, что я этого не видела.

— Так как тебе погода в Лондоне, дорогая? — Он убрал телефон и гаденько усмехнулся. — Только не подумай вдруг, что это ревность.

За спиной раздались голоса. Алескеров развернулся.