– Привет! – говорю я, махая ему. – Что ты здесь делаешь? Разве у тебя нет уроков?

– Сбежал пораньше, – отвечает он.

– Ты? Джон Амброуз Макларен прогулял уроки?

Он смеется.

– Я тебе кое-что принес. – Джон вытаскивает из кармана куртки маленькую коробочку и протягивает ее мне. – Вот.

Я беру коробочку, она тяжелая, ее вес ощущается у меня на ладони.

– Мне… открыть прямо сейчас?

– Если хочешь.

Я чувствую на себе его взгляд, когда срываю бумагу и открываю белую коробочку. Джон весь в нетерпении. Я готовлю улыбку, чтобы он знал, что мне понравилось, что бы это ни было. Один лишь факт, что он подумал и купил мне подарок, уже для меня очень… дорог.

Из белой оберточной бумаги выглядывает снежный шар размером с апельсин на медной подставке. Внутри мальчик и девочка катаются на коньках. На ней красный свитер и меховые наушники. Она выписывает восьмерку, а он ей улыбается. Это как мгновение, застывшее в янтаре. Одно прекрасное мгновение, сохраненное под стеклом. Как та ночь снежным апрелем.

– Мне очень нравится! – говорю я, и это правда.

Мне нравится. Лишь тот, кто действительно хорошо меня знает, мог подарить мне такой подарок. И чувствовать, что кто-то тебя знает и понимает, настолько чудесно, что я готова расплакаться. Я хочу хранить это вечно. Этот момент и этот снежный шар.

Я приподнимаюсь на цыпочки и обнимаю его, и он крепко обнимает меня в ответ, а потом еще крепче.

– С днем рождения, Лара Джин.

Я собираюсь сесть в его машину, когда вижу Питера.

– Погоди секунду, – говорит он, на его лице милая полуулыбка.

– Привет, – осторожно отвечаю я.

– Привет, Кавински, – здоровается Джон.

Питер ему кивает.

– Мне так и не представилось возможности поздравить тебя с днем рождения, Кави.

– Но ты видел меня на химии… – бормочу я.

– Ты так быстро ушла. У меня для тебя кое-что есть. Протяни ладошки. – Парень берет снежный шар у меня из рук и отдает его Джону. – Вот, подержи пока.

Я перевожу взгляд с Питера на Джона. Теперь я нервничаю.

– Протяни руки, – просит Питер.

Я смотрю на Джона еще раз, прежде чем подчиниться, и Питер вытаскивает что-то из кармана и кладет мне на ладони. Медальон в форме сердца.

– Он твой.

– Я думала, ты вернул его в мамин магазин, – медленно говорю я.

– Нет. Ни на одной девушке он не будет смотреться так, как нужно.

Я моргаю.

– Питер, я не могу его принять. – Я пытаюсь отдать кулон, но он качает головой, отказываясь брать. – Питер, пожалуйста.

– Нет. Когда я верну тебя, я надену этот кулон тебе на шею. Это будет твой значок. – Он пытается удержать мой взгляд. – Как в пятидесятые. Помнишь, Лара Джин?

Я открываю рот и закрываю.

– Не думаю, что значок значил то, что ты думаешь, – пожимаю плечами я, протягивая ему кулон. – Пожалуйста, забери его.

– Скажи, какое у тебя желание? – спрашивает Питер. – Пожелай о чем угодно, и я дам это тебе, Лара Джин. Тебе нужно только попросить.

У меня кружится голова. Мир вертится вокруг нас, люди выходят из школы, идут к своим машинам. Джон стоит рядом, а Питер смотрит на меня так, будто мы здесь одни. Будто мы одни на всем белом свете.

Голос Джона выводит меня из транса.

– Что ты делаешь, Кавински? – спрашивает он, качая головой. – Ты жалок. Ты обращался с ней, как с мусором, а теперь решил, что хочешь ее вернуть?

– Не лезь в это, Сандэнс Кид, – отрезает Питер. А мне он мягко говорит: – Ты обещала, что не разобьешь мне сердце. В контракте ты подписалась, что не сделаешь этого, но разбила, Кави.

Я никогда не слышала, чтобы он говорил так искренне, так чувственно.

– Прости, – шепчу я тонким голосом. – Я просто не могу.