Боец невидимого фронта - Андрей Ильин (2001)

— А никто и не толкается, — удивились стоящие сзади.

— Да не толкайтесь же! — возмутился он еще раз. И навалился на стоящего впереди мужчину, одновременно засунув ему в боковой карман брюк пальцы. Кошелек был кожаный и был толстый. Такой легко не вытянуть.

Он с силой наступил мужчине на ногу.

— Да вы что! — взвился тот.

Теперь у него можно было незаметно не то что кошелек вытащить, штаны снять.

— Извините! Это меня толкают. Ну что вы все толкаетесь! Замучили совсем! Я лучше завтра приду.

Уронил кошелек в пакет и пошел вон из очереди.

— Озверели совсем, толкаются и толкаются!.. Теперь деньги были, но нужен был еще паспорт.

Он долго ходил по городу, подыскивая подходящие лица.

Вот этот, в очках… Правда, нос… Нет, не подходит. Или вон тот…

Это только кажется, что все люди разные, на самом деле у каждого человека есть «двойники» с похожим овалом щек, абрисом лба, разрезом глаз… Остальное нетрудно дорисовать деталями. Особенно ему. С его усредненным, невыразительным, какие и выбирали в учебку, лицом.

Мужчина был с усами и бородой. И даже хорошо, что с усами и бородой, их нетрудно налепить, а потом отрастить.

Мужчина подходил.

Он довел его до гостиницы, до самого номера. Выждал несколько минут и постучал.

Дверь открылась.

— Я помощник заместителя директора по вопросам расселения. Это вы снимаете двести семнадцатый номер? — с напором спросил он.

— Да. А что такое?

— Дело в том, что двести семнадцатый номер забронирован на дирижера симфонического оркестра, и я не понимаю, как вы могли здесь оказаться.

— Я здесь три дня живу. Я приехал на конференцию. Я платил!

— Странно, очень странно. Дирижер с мировым именем ждет в вестибюле, а в его номере… Решительно ничего не понимаю! Дайте, пожалуйста, ваш паспорт.

— Зачем?

— Чтобы убедиться, что вы оформлены по закону. И извиниться, если это вина администрации гостиницы. А если нет…

Мужчина побежал за паспортом.

— Спасибо. Я думаю, мы во всем разберемся. А вас я прошу пока оставаться в номере до выяснения всех обстоятельств.

— А меня не выгонят?

— Будем надеяться, что нет.

На фотографии в паспорта мужчина был с бородой и усами.

Хотя в принципе на отдыхе мог быть и без бороды. А теперь, собираясь домой, начал отращивать щетину.

Да, пожалуй, так.

Ну что, гражданин, как нас там — Хорьков Степан Петрович, не хватит ли нам отдыхать? Не пора ли нам отсюда сматываться?

Ближайшим рейсом, отдав тройную цену за билет, гражданин Хорьков отбыл в… Да не все ли равно, куда. Потому что никуда конкретно. Потому что в первый попавшийся город, где снял квартиру и жил около месяца, отращивая на лице бороду и усы.

Вот теперь — похож. Теперь совершенно похож, надо только не забывать выдвигать чуть вперед челюсть и морщить лоб.

Ну да, это он не забудет. Забывать его отучили раз и навсегда. В учебке отучили.

Через несколько недель гражданин Хорьков объявился в городе Серове с собственноручно нарисованной трудовой книжкой и грамотами «Победителю городских соревнований токарей-расточников».

— Хочу устроиться на ваш завод. Токарем.

— К сожалению, у нас вакансий нет.

Это было плохо, но было небезнадежно. Он проследил всех работниц отдела кадров, выбрал самую молодую, с которой познакомился вечером в толкучке возле автобусной остановки, столкнув ее в лужу.

— Ой, простите, пожалуйста.

— Что мне с вашего простите!

— Ну хотите, я тоже в лужу шлепнусь. Или новое платье вам куплю.

И тут же купил.

И, увидев девушку в новом платье, сделал ей предложение.

Парень он был обходительный и был холостой. Правда, был безработный. А семью желательно было кормить.

Отчего невеста, подарив кому надо конфеты, кому надо коньяк, устроила жениха в подготовительный цех токарем-револьверщиком.