Ламба не отвечает. Не великого ума служака… Мысли Кристоса заняты Габеном – еще пятнадцать метров, и он прочтет будущее в «мутных водах» мохито.

Кристос делает три шага, но его ждет Дориан, сын сидит на пластмассовом стуле с банкой колы в руке. С ним малыш Силиан, паренек, который нашел тело в лагуне.

– Я не ослышался? – спрашивает Дориан. – Ты говорил о Маню Нативеле?

– Знаешь его?

– Как и все. Он был центральным защитником на чемпионате[42].

– Хорошим?

– А то! Он играл за клуб «Марсуен», Сен-Лё. Я не про нынешних попрыгунчиков, а про легендарную команду сезона 2000/2001. Про ту, которая дошла до одной восьмой финала в Кубке Франции, побила «Гавр» в одной шестнадцатой на муниципальном стадионе и только потом проиграла «Васкеалю».

Кристос задумывается над причудами подростковой памяти. Дориан тогда только родился, и нате вам – помнит все это, а сам Кристос почти забыл ту короткую футбольную лихорадку и неожиданную победу команды Сен-Лё над клубом французской первой лиги, но не забыл обидное поражение в следующем туре, когда весь остров болел у телеэкранов.

– Спасибо за информацию, – кивает Кристос, – но ты малость приукрасил. Тоже мне эпопея, счет 4:0 в предместье Лилля при температуре в минус пять. Это скорее похоже на поход Наполеона в Россию. Дай-ка пройти, парень… Беспокоить Габена из-за колы все равно что просить Моцарта сыграть «Макарену».

Кристосу остается два шага до заветной цели, но тут звонит его телефон.

Это Паче, еще один жандарм. Они что, сговорились?

– У нас проблема, лейтенант.

Черт, до бара всего метр.

– Что еще?!

– Две девушки. Пропали. Я в роще у пляжа Эрмитаж, перед их пустой палаткой. Соседи в один голос утверждают, что не видели их с ночи.

Час до полуночи

Они уселись в круг на песке, под казуаринами, у самого пляжа. Окружили три сумки-холодильника. Сидят тесно. Пятнадцать парней и две девушки.

Жо и Жю.

Жюстина немного жалеет, что согласилась, да еще уговаривала подругу. Пойдем, Жоана, ну что тебе стоит выпить с ними, не сидеть же нам монашками до полуночи. Они вроде симпатичные, и ты же сама говорила, что твой остров – это melting-pot![43]

Жюстина разочарована. Нужно было слушать Жоану. Ребята и впрямь ничего, но неотесанные какие-то…

Все пятнадцать щеголяют в фирменных футболках и плевать хотели на возраст шивших их детей. Они передают по кругу бутылку рома и косячок замала[44]. Наверное, в обычные дни они нормальные, веселые, любят свою работу, а с каждым по отдельности и поговорить будет о чем, но… стая каждое слово встречает дружным ржанием.

– Ну же, девчонки, затяжечку, всего одну.

Жюстина соглашается – ладно, один раз попробую. Жоана наотрез отказывается.

Пущена по кругу «трубка мира». Вместе с бутылкой. Действо слегка затянулось. Все разговоры – о тачках… и сексе.

Жюстина давится дымом. Накачанный великан бросается ей на помощь:

– Не пошло, красавица? Глотни – и все пройдет.

Жюстина отталкивает руку с бутылкой, Жоана тоже не хочет пить.

А парни и не настаивают. Необидчивые, да и не назойливые.

– Вы здесь одни или друзей ждете?

– А может, подружек?

И снова ржание…

Жюстина только сейчас поняла – их никто не клеит. Все пришли оттянуться со всеми, с парнями, с девчонками, кто присоединится к кругу, – расширять его можно до бесконечности. Это вечер большой кармы, но никак не ночь Камасутры. Для любви никто из них не пригоден, да и уединиться на берегу, где сегодня и яблоку негде упасть, не получится.

Жаль…