Или, если он все-таки остановится в Линкольне, и улыбающиеся мужчины попросят его выпить с ними, он откажется, притворится усталым, уйдет в свою комнату, затем ускользнет верхом еще до рассвета, впервые в жизни попытается скакать галопом. И он сбежит. Спасется бегством от своих убийц. Сбежит из Англии. Сбежит из Христианского Мира.

Мэтью Тэтчер мало что берет с собой на корабль в Саутгемптоне. Свою кожаную сумку. Письма сыну, которые так и не отправил, с годами они превратились в журнал надежды и отчаяния, научных рисунков и антропологических исследований британцев и их верований. Он носит с собой разрешительное письмо Тайного совета, любовное послание султану от королевы Англии, деньги, которые Джефф дал ему с последним благодарным объятием. Мэтью Тэтчер владел и другими вещами за годы своего посольства и изгнания. Одни он запамятовал взять с собой, о существовании других забыл, о существовании третьих помнит, но не может сказать, где видел их в последний раз.

Агент уверенности, главный шпион в шотландском сценарии, озаглавленном «Ясность», ключ, с помощью которого Джефф Беллок открыл самое сокровенное в сердце Якова Стюарта, начинает свое возвращение в Константинополь. Есть судно, на котором Мэтью Тэтчер плывет из Саутгемптона в Кале, есть лошади, которые везут его из Кале в Марсель, и есть еще одно судно в Марселе, на котором он отправится в путешествие по прозрачному голубому Средиземному морю, и во время пути почувствует, что постепенно вновь становится Махмудом Эззедином, который когда-то мчался по этим волнам и кланялся своему Восточному Богу пять раз в день, как и этот пожилой человек, стоящий на палубе судна у дальней оконечности Италии.

Или.

Или его останавливают перед посадкой на корабль незнакомые люди из Эдинбурга, они говорят, что им нужно всего лишь поговорить с ним наедине, прежде чем он уедет. Он подчиняется, предполагая, что они связаны с мистером Леверетом. И Мэтью Тэтчер никогда не ступает на борт корабля.

3

Спроецированные на нечто вроде экрана, или на сцену (что-то непостижимо отличное от сцены), или в виде текста на невообразимой странице, все эти возможности играют и видоизменяются, а затем воспроизводятся снова и снова, образуя бесконечность совершенного и полного знания.

Махмуд Эззедин получает от своего Создателя, на протяжении вечности размышлений, всеобъемлющую перспективу, которая позволяет понять каждый момент и каждый побудительный импульс его жизни, каждый совершенный им выбор и каждый вздох, изучить их со всех мыслимых ракурсов. На свитке или пленке, на сотканном полотне или в луче проектора, выходящими из-под пера или начертанными золотыми письменами на стенах своего сердца — Махмуд Эззедин видит все свои поступки, хорошие, плохие и необдуманные, изображенными в таких мельчайших подробностях, с таким пониманием и сочувствием, что любая попытка отделить добродетель от греха, следствие от намерения может привести лишь к возникновению двух равных и совершенных бесконечностей.

В раю (Джафер бин Ибрагим пусть и не до конца, но постиг его истинную суть) Махмуд Эззедин проживает все бесконечные жизни, которые ему не удалось прожить на самом деле: вот он не уезжает из Константинополя в Англию, вот позволяет Якову Шотландскому умереть, вот возвращается вместе с посольством и в суде сражается с обвиняющим его ревнивцем Джафером бин Ибрагимом, а вот он в детстве так и не покинул Бейрут, состарился там в одиночестве. Все эти видения и прочие возможности дарует Махмуду Эззедину любящий его Бог.

Благодарности

Автор выражает глубокую признательность за неоценимую помощь: