– Если мне будет дозволено высказаться, мой император, – вступил в разговор Агапит, – я скажу, что Авшар долгое время беззастенчиво врал нам. Он не готовил свержения брата, а выманивал у нас деньги и кормил пустыми обещаниями. Думаю, что его люди уже присоединились к бею Давлету и вовсю готовятся к предстоящим военным действиям. Трапезунд – знатная цель, а чепни – алчный и тупой народ, который только в силу своей глупости и ограниченности может надеяться на успешный исход нападения на столицу. Ведь им не дано осознать той силы и могущества империи, которой придется противостоять.

– Достойный у тебя сын, Никита! Очень достойный! – похвалил Агапита император и одобрительно улыбнулся. – Всегда умеет так хорошо сказать, что ему невольно начинаешь верить.

– Рад служить тебе, мой император, – страстно ответил Агапит, в голосе и фигуре которого читались исключительно достоинство и отвага.

– А что доносят другие твои шпионы, великий логофет? Бесчисленное количество тех, кого ты щедро кормишь из моей казны?

– Все сообщают, что чепни готовятся к военному походу. Однако единства мнений при определении их точной цели нет, – насколько мог пространно ответствовал Никита Схоларий.

– Вот и я думаю, великий логофет, не устраиваешь ли ты напрасный переполох, ожидая язычников под стенами Трапезунда?

– Мой император, – осмелился подать свой голос я, и государь озадаченно на меня посмотрел. – Прошу прощения за мою наглость и дерзость, но я тоже хотел бы высказаться. Я собственными ушами слышал то, как Авшар обсуждал нападение туркоман на Трапезунд. Почти весь наш отряд погиб, предоставив нам с господином Агапитом возможность вернуться и доставить тебе эти важные сведения. Прошу, мой государь, не пренебрегай ими, какими бы нелепыми и невероятными они тебе ни показались.

Я закончил крайне эмоциональную речь и почувствовал, как в горле пересохло.

– Посмотри-ка, Никита, какой он у тебя молодой да резвый, – усмехнулся император, кажется, нисколько не рассердившись на меня за откровенную вольность. – Из таких вот мальчиков и вырастают верные служители императорской власти. Однако, парень, ты уверен, что ничего не перепутал и понял тюрок правильно?

Для пущей убедительности я вновь слово в слово воспроизвел диалог Авшара с воином бея Давлета по имени Арслан, конечно же, с переводом на греческий язык.

– Признаюсь, звучит убедительно, – снисходительно кивнул мне василевс, а затем обратился к Никите Схоларию. – После полудня, великий логофет, я созываю Малый совет. Приглашаю тебя, великого доместика, великого дуку и протовестиария. Вместе мы поразмыслим над твоими новостями. А пока можешь идти вместе со своими молодыми да дерзкими шпионами.

Все мы низко поклонились императору и спешно удалились из его покоев. Я ожидал, что Никита Схоларий примется отчитывать меня за фамильярность, которую я допустил, обратившись к василевсу без его на то дозволения. Однако великий логофет ничего не сказал мне, начав напряженно переговариваться с Агапитом о кажущихся мне совершенно очевидными вещах.

– Император воспринял наши сведения без явного восторга, – скривился Агапит.

– Его Величество часто верит в то, во что ему хочется или удобно верить, – со знанием дела заявил Никита Схоларий. – Однако на его мнение можно повлиять. Для этого мне нужно лишь немного больше времени.

– Ты-то сам веришь в угрозу Трапезунду, исходящую от бея Давлета?

– Я мыслю рационально, Агапит, и прекрасно понимаю: если существует даже малейшая вероятность того, что чепни на нас нападут, то мы должны быть к этому готовы. Император, как всегда, считает деньги, но если туркоманский бей явится сюда, то может статься, что считать василевсу будет уже нечего.

– Как всегда, прямо в точку, великий логофет, – усмехнулся Агапит и театрально поклонился своему отцу.