Поднявшись на высокое дворцовое крыльцо, мы свободно миновали стражников и вошли в просторный холл, стены которого подобно радужной мозаике были украшены пластинами из цветного мрамора и гранита. Один из императорских прислужников в темно-зеленом облачении, уже поджидал нас. Чинно раскланявшись с Ливадином, он, не мешкая ни минуты, повел нас по широкой каменной лестнице наверх.

Сначала мы оказались в большом холле, а затем в еще одной более просторной комнате и наконец вошли в поистине удивительное помещение. Пол этого зала был покрыт белоснежным мрамором, а крыша в форме купола имитировала небесный свод, украшенный искрящимися золотыми звездами. На стенах по обеим сторонам помещения перед нами предстала череда портретов, на которых были изображены правители Трапезунда во весь рост и в полном императорском облачении: дивитисии32 с лоросом33, короной с пендалиями34 и царственными регалиями в руках.

– Император ожидает тебя, господин Ливадин, – объявил сопровождающий нас слуга, когда из украшенных искусной резьбой дверей вышел немолодой и плотно сбитый мужчина в бордовых одеждах. – Входи, господин, но твой мальчик должен остаться здесь.

Ливадин виновато посмотрел на меня, но не стал медлить и поспешно скрылся в дверях. Я же остался стоять в зале с портретами и звездами, несколько огорченный тем, что вновь не увижу правителя Трапезунда.

Мужчина в бордовом одеянии, что вышел от императора Василия, сначала стремительно прошел мимо меня, но потом вдруг остановился и обратился ко мне:

– Парень, ты прибыл вчера из Константинополя вместе с господином, что теперь находится на аудиенции у императора?

Я почтительно поклонился мужчине в бордовых одеждах. Чутье подсказывало мне, что он должен был быть каким-то важным господином при трапезундском дворе.

– Да, я прибыл вчера вместе с господином Андреем Ливадином на корабле принцессы Ирины Палеологини, – учтиво, по всем правилам отвечал я.

Подняв глаза, чтобы хорошенько изучить заговорившего со мной господина, я увидел широкое лицо с немного заостренным кончиком носа и короткой бородкой. Маленькие, глубоко посаженные глаза цепко и требовательно смотрели на меня, отчего мне сразу стало не по себе.

– Кто такой твой господин, что ему было отведено место на корабле ромейской принцессы?

– Господин Ливадин прибыл в Трапезунд по личному приглашению Его императорского Величества, властителя Трапезунда Василия, – подчеркнуто замысловато ответил я, точно так, как учил меня Ливадин.

– Чем именно твой господин занимался в Константинополе? – продолжил расспрос, более похожий на допрос, мой короткобородый собеседник.

– Господин Ливадин служил в императорском скриптории.

– И давно ты находишься в услужении у господина Ливадина?

– Мой отец Иоанн Серапул отдал меня в ученичество шесть лет назад.

– Серапулы – знатный константинопольский род, – удивил меня важный господин знанием моей родословной и посмотрел на меня с большим интересом. – Как тебя зовут, парень?

– Филат, то есть Феофилакт Серапул, – впервые запнулся я.

– И чему именно учит тебя твой господин и учитель?

– Арифметике и риторике, копированию рукописей и иноземным языкам, – начал старательно перечислять я.

– Знание иностранных языков – редкий и крайне полезный навык, – согласился суровый господин и заговорил со мной на неизвестном мне наречии, сплошь состоящим из каких-то резких и шипящих звуков.