И добавила коллеге что-то по латыни.

– Помер? – ахнули в толпе. – А вы чего стоите? У вас же аппаратура…

– Да он еще полчаса назад помер, – огрызнулся мужчина, – пока ехали… И вообще, надо было реанимацию вызывать, хотя что уж… теперь поздно говорить…

– Капец пришел! – радостно гаркнул работяга и отчего-то замахал руками.

– Тише ты! – прошипела женщина рядом с ним. – Вон всю куртку испачкал…

Она наклонилась, оттирая от рукава пятно побелки, Надежда невольно рассмотрела ее повнимательнее. Ничего особенного, не слишком молодая, худощавая, одета просто – курточка кожаная, джинсы, очки темные. В помещении вроде не нужно, но Надежда вспомнила, что и сама забыла снять темные очки.

Народ отхлынул от покойника, мужчина начальственного вида ткнул разгильдяя-охранника в бок, и тот неохотно возвратился на место. Люди пошли наконец через вертушку, медики тоже собрались уходить, но были перехвачены тем же мужчиной.

– Вы куда это? – грозно вопросил он.

– Ждите труповозку, а мы покойников не возим, – отлаивался фельдшер, в то время как врач пошла вперед.

– Да вы чего – с дуба рухнули? – по-свойски заорал мужчина. – Ее, может, пять часов придется ждать, а он тут в холле будет лежать? Вы понимаете? У нас бизнес-центр, а не ночлежка, этак у меня все клиенты разбегутся!

– А мы при чем? – не сдавался фельдшер.

Мужчина правильно понял отговорки и зашептал что-то фельдшеру на ухо. Тот поморщился для вида и свернул за мужчиной в маленький боковой коридорчик, чтобы выйти оттуда через минуту с самым довольным выражением на лице. Он вышел на улицу и вернулся с носилками.

Вдвоем с парнем с дредами, который так ненавидел Билла Гейтса, они пронесли накрытое простыней тело через холл и погрузили в машину «скорой».

Надежда Николаевна вздохнула и решила, что пора ей идти по своим делам. И тут работяга шагнул ей наперерез, и, чтобы не испачкаться, Надежда качнулась назад. И услышала, как кто-то сказал тихим голосом, почти шепотом:

– Все о’кей.

Надежда помедлила немного, а когда обернулась, увидела только спину той самой женщины, что стояла рядом. Она шла к выходу, убирая в карман мобильный телефон.

Тут в холл вбежала взмыленная дизайнер Елена и, увидев Надежду, забормотала что-то про пробки, про сына-школьника и про учителей, которые совершенно не хотят заниматься детьми.

Как уже отмечала Надежда, Елена в своем деле понимала, была женщиной вежливой, но немного заполошной. Они прошли в офис «Эдема», и там дамы тут же огорошили Елену печальной новостью. Выяснилось, что умерший скоропостижно человек работал у них же, в центре, тут неподалеку, такой приятный пожилой дядечка.

Елена поохала, но, правильно поняв взгляд Надежды, брошенный на часы, обратилась к своим обязанностям. Позвонила на завод и выяснила, что просто там перепутали заказы. И эти штуки на карнизы есть, их привезут через три дня, когда машина туда пойдет.

– Вызывать вам мастера? – спросила она.

– Сама заберу и сама наверчу, – твердо ответила Надежда, добавив про себя, что и так сколько времени потеряла.

Через три дня Надежда Николаевна подошла к двери фирмы по изготовлению штор «Эдем». Дверь была закрыта.

Не поверив своим глазам, Надежда подергала дверную ручку – но та не поддавалась.

На всякий случай Надежда осмотрела дверь – нет ли на ней какой-то записки, например «Буду через пять минут» или «Уехала в Бобруйск на похороны тети».

Ничего такого не было. Наоборот, висел красиво отпечатанный график работы, из которого явствовало, что сейчас у ателье самое что ни на есть рабочее время.