В огромной лаборатории находились фантастические машины, которые поставили бы в тупик не только дилетанта, но и ученого с любой научной кафедры Гарварда или Массачусетского технологического института. Интерьером лаборатория чем-то напоминала тронные залы Третьего рейха.

Виктор восхищался Гитлером. Фюрер умел с первого взгляда оценить талант.

В 1930-х и 1940-х Виктор работал с Менгеле и другими членами привилегированной научной элиты Гитлера. И успел добиться немалого прогресса в своей работе, прежде чем союзники одержали вызвавшую у него столь сильное сожаление победу.

Да и сам Гитлер был таким обаятельным человеком, так остроумно шутил. И в личной гигиене придерживался самых высоких стандартов. Всегда выглядел чистеньким, и от него пахло хорошим мылом.

Вегетарианец, страстный защитник животных, Гитлер терпеть не мог мышеловок. Настаивал на том, чтобы грызунов отлавливали гуманными методами, отвозили в лес или поле, а уж там выпускали на свободу.

Проблема фюрера заключалась в том, что его корни уходили в искусство и политику. Будущее же не принадлежало ни художникам, ни политикам.

Новый мир нельзя было построить на нацизме-коммунизме-социализме. Не строился он и на капитализме.

Цивилизацию не представлялось возможным видоизменить или поддержать на основе христианства или ислама. Не годилась в основу ни сайентология с ее сверкающими безумными глазами адептами, ни параноидная новая религия с возведенным в ранг Библии «Кодом да Винчи».

Будущее принадлежало науке. И пастыри от науки не собирались исполнять ритуалы, как нынешние церковники. Они сами стали бы богами, обладали бы могуществом богов. А Виктор был бы их Мессией.

Он шел по лаборатории между зловещего вида машинами, которые попискивали, шипели, щелкали, поблескивали разноцветными лампочками.

И только здесь чувствовал, что он дома.

Датчики засекли его приближение к столу, экран компьютера осветился. На нем появилось лицо Аннунсиаты, его секретарши в «Руках милосердия».

— Доброе утро, мистер Гелиос.

Аннунсиата была ослепительно красивой, но не настоящей. Это лицо и томный, обволакивающий голос Виктор создал с тем, чтобы хоть как-то очеловечить суровое машинное окружение.

— Доброе утро, Аннунсиата.

— Труп детектива Джонатана Харкера доставлен вашими людьми, которые работают в офисе судебно-медицинского эксперта, и ожидает вас в секционном зале.

На столе Виктора стоял теплоизолированный кувшин с кофе и тарелка с шоколадно-ореховыми пирожными. Он взял одно.

— Продолжай.

— Рэндол Шестой исчез.

Виктор нахмурился.

— Объясни.

— Проверка в полночь показала, что его комната пуста.

Рэндол Шестой участвовал в одном из многочисленных экспериментов, которые проводились в «Руках милосердия». Как и пять его предшественников, он был законченным аутистом.

Виктор создавал эти существа с тем, чтобы определить, мог ли такой психический недостаток принести определенную пользу. Речь шла о том, чтобы сфокусировать внимание индивидуума на строго ограниченном количестве функций, как робота на современном заводе. Такой рабочий мог бы час за часом выполнять требуемый набор операций, не ошибаясь, не утомляясь и не испытывая ни малейшей скуки.

Хирургически вживленная трубка для подвода питательной смеси, катетер для отвода продуктов жизнедеятельности организма, дабы исключить перерывы в работе, могли превратить такого человека в экономически выгодную альтернативу некоторых видов промышленных роботов, которые в настоящее время использовались на заводских конвейерах. Едой мог служить питательный раствор, ежедневная порция которого стоила бы не больше доллара. И у такого человека не возникало бы ни малейшего желания изменить что-либо в своей жизни.

А по выработке ресурса его бы просто уничтожили и заменили новым клоном.