Эта мысль провалилась в какую-то дыру в его мозгу, вызвав головокружение, и на секунду комната исчезла. Был только этот вопрос. И был только один ответ.

Он не поверил ей, когда она сказала ему, что он умен, что он больше, чем просто оружие в руках его отца. Он этого не сделал, потому что боялся правды.

Он боялся быть слабым. Боялся той части себя внутри него, которая так отчаянно хотела одобрения отца. Которая так сильно хотела принадлежать кому-то. Так боялся, что позволил себе поверить обещаниям отца, его лжи, потому что вера была всем, что у него было. А потом все обернулось против него.

Так как же он мог ей поверить? Когда все остальные только и делали, что лгали ему?

Вэн смотрел на него так пристально, словно брал у Лукаса уроки снайпера.

- Господи, - сказал он наконец. - Ты в нее влюблен.

Ну конечно же. Ты был влюблен в нее много лет.

- Нет, - ответил Вульф, хотя сразу же услышал ложь в своем голосе.

- Да, - Вэн отпустил его руку. - А потом ты выстрелил в ее отца. За тебя можно порадоваться!

Он уже занес кулак, готовый ударить Вэна в лицо прежде, чем он даже понял, что делает.

- Не смей, мать твою, говорить о ней, - прорычал он. - Даже не произноси ее имени.

Но брат даже не взглянул на направленный на него кулак.

- Что случилось? Она ушла от тебя?

Вульф ничего не сказал, пытаясь подавить желание ударить его.

Ты же не его хочешь ударить. Ты хочешь ударить себя. Потому что ты принял неверное решение. Ты должен был ей поверить, но не поверил.

- Да, - выдавил он. - Как ни странно, ей не понравилось, что я стрелял в ее отца.

- Тогда зачем ты это сделал?

- Потому что, очевидно, я чертовски глуп.

Ему ответил Лукас:

- И ты будешь еще глупее, если поверишь в эту чушь.

Вэн не сводил глаз с Вульфа.

- Господи Иисусе, Вульф. Ты изменчив, но не глуп. И если ты позволишь женщине, которую любишь, уйти из-за этого, тогда у тебя действительно дерьмо вместо мозгов.

Кулак Вульфа дрогнул, желая врезаться в лицо брата.

Они не понимали, просто не понимали.

Или, может быть, это ты не понимаешь. Она что-то увидела в тебе, а ты все еще ищешь все возможные оправдания, чтобы не верить ей.

Но если он ей поверит, что тогда? Что будет тогда? Кому он будет принадлежать?

- Ты мог бы принадлежать мне…

Его охватило такое сильное желание, что он едва мог его вынести. О Боже, если он и хотел кому-то принадлежать, то только ей. Но он отказался от нее, сделал неправильный выбор. Он не мог взять свои слова обратно. Но, возможно, сможет?

Его кулак медленно опустился.

- Я должен отпустить ее, - хрипло сказал он, хотя и не собирался ничего говорить. - Я сделал неправильный выбор. И уже не могу вернуться оттуда.

Взгляд Вэна метнулся к Лукасу, потом снова к нему.

- Конечно, можешь. Ты терпишь неудачу, а затем возвращаешься и пытаешься снова. Разве ты ничему не научился в Коронадо? «Никогда не сдаваться», Вульф. Ты должен это знать.

- Никогда не сдаваться…

У него перехватило дыхание.

Если он откажется от нее, отпустит ее, она уйдет, никакого второго шанса не будет. Он позволит своему отцу и Чезаре де Сантису, определить себя. Позволит себе поверить, что он просто большой тупой мудак, который был слаб, когда он должен был быть сильным, который не был достоин быть чьим-либо сыном.

Или он может сделать другой выбор.

Он мог бы стать тем, кем хотел быть, если бы только знал, что это за человек.

Ты знаешь, каким человеком хочешь быть.

Конечно, он знал.

Он хотел быть таким, каким его видела Оливия.

Он хотел быть мужчиной, которого она любила.

- Черт возьми, - пробормотал Вэн, глядя на него. - Что еще случилось?

- Я просто кое-что понял, - Вульф вырвал руку из хватки брата. - Мне нужно кое с кем повидаться.