Код 93 - Оливье Норек (2018)

Они углубились в подвалы Института судебно-медицинской экспертизы. Леа открыла двери в просторное помещение, холодное и тихое, чем-то напоминающее камеру хранения, состоящую из рядов квадратных дверец с длиной стороны семьдесят сантиметров. За каждой была история жизни — и ее конец. Несколько щелчков, и морг осветили неоновые лампы. Леа сверилась с регистрационным номером в своей папке и среди четырехсот пятидесяти ячеек с холодными обитателями открыла дверцу, за которой находилось тело 11–1236. Вытащила тележку-стол, где под белой простыней угадывалась человеческая фигура.

Она вопросительно взглянула на членов семьи и, как ей показалось, обнаружила в их глазах тревогу. На мгновение замерла, положив руку на ткань, затем осторожно опустила саван, так чтобы показать только изувеченное лицо.

Сопровождающий родственников крупный полицейский попытался предупредить их несколько минут назад. Тело, которое им предстояло увидеть, было телом наркоманки, которая, возможно, была их дочерью и сестрой, но которая, бесспорно, изменилась, истаскалась и постарела в силу маргинального образа жизни. Он охотно предпочел бы обойтись без упоминаний о сфере сексуальных услуг — эти уточнения не являлись необходимыми, пока она официально не опознана. Однако никакое предупреждение и никакая подготовка не смогла бы избавить от приступа тошноты, охватившей их, когда лицо было открыто.

Мать — пленница своего инвалидного кресла — оттолкнулась руками от подлокотников и, как могла, поднялась на своих слабых ногах, чтобы прибавить себе хоть немного роста. Ее голос — властный и, несмотря ни на что, на удивление чистый — заверил, что это не ее дочь. Сын не издал ни звука. Лицо девушки было настолько опухшим, что возможность ошибки оставалась довольно значительной. Патологоанатом отодвинула простыню, полностью открыв труп, покрытый синяками, царапинами, плохо зажившими ранами и следами тысяч уколов — черных воспаленных лунок. Пожилая дама сжала руку сына и еще более уверенным, делано смиренным голосом снова заявила, что особа, лежащая перед ними, не их Камилла. Все еще стоящий рядом с ней сын приоткрыл рот, но его слова так и остались непроизнесенными; из его уст раздался лишь вздох.

Доктор Леа Маркван знала, что весь известный набор реакций тех, кто оказался перед трупом, можно перечислять бесконечно. Тем не менее она непроизвольным движением быстро прикрыла обнаженный труп, с которого молодой человек не сводил пристального взгляда с ноткой какого-то нездорового интереса. Тем более что он уверял, будто не узнает покойную.

Отступив в сторону, полицейский вынул из кейса бланк протокола, поставил галочку напротив «результат отрицательный», потом дал обоим посетителям подписать его. А ведь он надеялся, что сможет найти семью этой безымянной… Затем предложил даме с сыном проводить их, однако те вежливо отказались.

* * *

Даже оказавшись в такси, которое везло их домой, на высоты Сен-Клу, они не обменялись ни единым словом. Мать не признавала за собой никакой вины. Она действовала ради блага семьи, и пусть ей придется расплатиться своей душой, если придет день, когда Бог упрекнет ее в этом.

* * *

Весь сжавшись, сын полностью сосредоточился на своем дыхании. На каждом повороте такси он опасался, что его вывернет на кожаные сиденья. Держа руку на сердце, он чувствовал, что силы покидают его; по всему телу бежали мурашки, предвестники недомогания. Секунду он был не в себе, и ему понадобилось некоторое время, чтобы вспомнить, где он находится и что здесь делает.

Камилла. Он тоже ее узнал. Свою Камиллу. Свою почти сестру. Узнал и промолчал.

Часть первая

Здесь не Голливуд, здесь Сен-Сен-Дени.

Начальник полиции М.-Ш. Дамиани

1