Увы, в этой пустынной местности для такого количества людей не хватало даже предметов первой необходимости: тюфяков, посуды, корыт для стирки грязного белья. Но еще больше не хватало людей, способных подать стакан воды и утереть лицо. Несколько женщин, потерявших в карантине близких, служили сиделками, за остальными практически никто не ухаживал.

Тут – то и пригодилось Аннелоре вбиваемое матушкой умение ухаживать за больными и ранеными. Как знатная дама, получившая отличное образование, Аннелора умела парить травяные отвары, унимающие лихорадку и боль, поить лежачих с помощью ложечки и перевязывать раны. Брезгливость и нервы отступили в первые же дни, когда вокруг все плакали, стонали, проклинали или молились. Все на что хватало сил – бродить с ведром воды и сомнительной чистоты тряпками, обтирая потные лица, подносить к обкусанным губам обгрызенную деревянную чашку, да иногда закрывать глаза тому, кому еще вчера подавала чашку.

Больше всего юной маркизе пригодилась хорошая память и любовь к литературе. Лежать в фургоне было скучно не только метателю ножей – рядом в телегах метались в бреду дети и взрослые, остановленные королевской заставой.

Аннелора, напоив всех теплым отваром, принималась вслух читать любимые древние легенды, петь старинные баллады и пересказывать сказки и пьесы, которые читали ей самой. Порой ее голос был единственным, звучащим над карантином, даже солдаты старались тише двигаться между рядами телег, выбирая из толпы трупы.

Через неделю метателю кинжалов и всем, кто ехал в караване, стало лучше. Оглядевшись вокруг путники припомнили слова старой ведьмы и с удивлением обнаружили, что выжили все, кто сидел тогда у костра! Забота девчонки не прошла даром! И хоть карантин до сих пор нельзя было покинуть, возвращение к жизни уже внушало оптимизм.

Убедившись, что люди, которым она обязана живы, юная маркиза свалилась с жесточайшей лихорадкой. Болезнь усугубило то, что циркач не сразу догадался пригласить лекаря, сваливая недомогание девочки на усталость. К тому же на лагерь упала последняя августовская жара и многие старались больше спать, чтобы не страдать от духоты и грязи.

На скудном дорожном тюфяке, в поту и горячке светлые волосы Аннелоры заполонили вши. Лекарь безжалостно велел отрезать длинные локоны, дабы не мучить больную. Метатель кинжалов Сигизмунд, сам уже сверкая чисто выбритой макушкой, вздыхая от сожаления, намылил светлые прядки щелочным мылом и срезал их своим лучшим кинжалом. Анни этого даже не заметила. Лихорадка только усиливалась с каждым часом.

Одна из пришедших в себя крестьянок подсказала растерянному циркачу, что нужна ледяная вода, лучше всего с уксусом и много травяного отвара. Мужчина решительно велел женщине присмотреть за больной и отправился искать в жару ледяную воду и травы.

Нашел. Просидев рядом с малышкой почти две недели, метатель ножей заставил болезнь отступить.

Однако, убегая, болезнь взяла с девочки немалую плату: худощавая фигурка стала еще более тощей, истратив на борьбу с жаром последние силы. А светлый пушок, появившийся на бритой голове, окончательно побелел. Нормально ходить и говорить Аннелора смогла только в начале осени.

Изможденная, с короткими, едва начавшими отрастать волосами, одетая в слишком просторные рубаху и штаны, она бродила среди телег и повозок. Поила больных, обтирала, меняла им одежду и варила кашу измотанным лекарям.

Метатель ножей и канатоходец ходили с ней – больше никто из цирковой группы не выжил. Мужчины не чурались любой работы – подносили ведра, переворачивали раненых, иногда напоминали девушке, что надо есть и спать, если сами от усталости не падали рядом, на затоптанную землю. Они оба считали Иниру своим талисманом и боялись отойти от нее хоть на шаг. По мнению этих мужчин, ад выглядел как бесконечный карантин.

* * *