– Ты была в коме, – мягко сказала она, одновременно производя осмотр. Руки и ноги слушались с трудом, тело казалось чужим, а мой разум находился в странном оцепенении, так что я лишь безвольно подчинялась её указаниям, с трудом отдавая себе отчёт в происходящем. В сознании присутствовала лишь одна мысль: «Я вернулась. Я вернулась». Из-за того, что на мне не было ни очков, ни контактных линз, я не могла разглядеть лица доктора, а её голос долетал словно издалека.

– К-как – «в к-коме»? – голос звучал хрипло и был совсем незнакомым. От красивого голоса Элизабет в нём ничего не осталось, но в первый миг я не обратила на это внимания. Потрясение от услышанной новости было слишком большим. – Это невозможно.

Белый халат шевельнулся, и по этому движению я решила, что доктор пожала плечами. Как, медсестра сказала, её зовут?.. Доктор Фелпс?

– Тебя доставили в больницу с серьёзными травмами. Серьёзными, но не смертельными. Тебе сделали несколько операций, и опасность вроде бы миновала, но… В себя ты не пришла. И это удивительно!

– Почему? – спросила я всё ещё вполне равнодушно. Кажется, я всё же не спала и действительно очнулась в двадцать первом веке. Немыслимо…

– Потому что ты сравнительно быстро восстановилась после всех повреждений. Обычно после подобных ранений пациенты приходят в себя по полгода и больше, – говоря это, она оттянула по очереди мне веки и посветила в каждый глаз карманным фонариком. – Просто волшебство какое-то! Но при этом ты не могла проснуться. Впервые сталкиваюсь с подобным!

– Волшебство, – эхом согласилась я, а потом задала самый важный вопрос, от волнения попытавшись приподняться на подушке. – Какое… какое сегодня число?

– Второе августа, – донёсся ответ, а потом медсестра, стоявшая поодаль, на всякий случай добавила: – Две тысячи пятнадцатый год. Ты помнишь, когда произошла авария?

Я шумно выдохнула и прикрыла глаза.

– Не беспокойся, – ласково сказала доктор, по-своему истолковав мою реакцию. – Это не научно-фантастический фильм, где ты могла бы проспать сто лет. Тебя не было всего три месяца.

Второе августа. Именно второго августа тысяча восемьсот восемьдесят пятого года Джеймс уехал по делам ковена, а я отправилась спрятать «Знак равных», после чего меня убила Валери. Авария, в которой мне предполагалось погибнуть, была четвёртого мая две тысячи пятнадцатого года. В этот же день, только в тысяча восемьсот восемьдесят пятом, я очнулась в викторианском Лондоне.

Выходит, меня и впрямь не было ровно три месяца. Только я не просто спала, а переносилась ровно на этот срок в прошлое, пока моё тело лежало, подключённое к аппарату жизнеобеспечения, и ждало, что однажды я в него вернусь.

Слова Розмари всплыли в памяти сами собой. Ещё до автокатастрофы – словно это было в другой жизни – она объяснила, что Путешественник может вернуться в своё предыдущее тело, если оно осталось живо. Похоже, именно это и произошло со мной… Правда, ни Майкл с Розмари, ни сэр Гаррет никогда не упоминали, что для Путешественника во времени возможен обратный переход. Наоборот, сэр Гаррет весьма уверенно заявил, что подобное неосуществимо. Но ведь в девятнадцатом веке никто не мог себе представить технологий, которые будут способны в течение очень долгого времени поддерживать жизнь в человеке! Ведь тогда никто не слышал ни про коматозное состояние, ни про аппараты жизнеобеспечения! И случалось ли вообще хоть когда-нибудь такое, чтобы Путешественник смог вернуться в своё родное время? Или я стала первой?

– Тебя что-нибудь беспокоит? – прорвался сквозь водоворот мыслей голос доктора. – Как хорошо ты помнишь последние события?

Последние события я помнила настолько отчётливо, словно они стояли у меня перед глазами, но не думаю, что врач и медсестра хотели бы послушать увлекательную историю о жизни в викторианской Англии.

– Ричард, – наконец выдавила я, вспомнив самое главное. – Что с ним? Он… погиб?