Я закричала, когда рука обняла меня за талию и оторвала от земли, потянув к дороге. Я резко повернула голову назад к серебряному автомобилю и с трудом различила очертания Эдварда, он был моей последней надеждой. Я начала звать его по имени, пронзительно крича, что я люблю его и надеюсь, что он слышит меня, и если это было наше последнее мгновение вместе, он будет знать.

Я запаниковала и непроизвольно укусила его за руку, он вскрикнул, когда мои зубы вонзились в его плоть. Он отпустил меня, и как только я ощутила, что свободна, я начала пробираться к машине, выкрикивая имя Эдварда, слезы заливали лицо и мешали видеть. Когда я уже добралась до водительской стороны, кто-то схватил меня, и я закричала от ужаса, вцепившись в дверь и отчаянно пытаясь открыть ее. Осколок разбитого зеркала вонзился мне в руку, когда они оттаскивали меня от машины.

Он грубо потащил меня к машине, даже не дрогнув, когда я попыталась ударить его. Я закричала, когда он бросил меня на заднее сиденье, пытаясь ударить его и сбросить с себя, но неудачно. Еще один мужчина забрался, и покрышки завизжали, когда мы быстро тронулись с места, грудь разрывало от рыданий, слезы текли по моим щекам.

Мои глаза расширились от ужаса, когда он достал шприц, полный прозрачной жидкости, я затрясла головой.

Он глянул на меня и злобно ухмыльнулся.

Я задохнулась, когда он схватил меня за горло. Я начала отбрыкиваться и попыталась убрать его руку, но он даже не заметил. В глазах потемнело от дефицита кислорода, я пыталась выбить шприц из его руки, но он быстро вонзил иглу мне в бедро, жалящая боль пронзила ногу. Какое-то время он еще держал меня, и я начала проваливаться в темноту, теряя сознание.

Возможно, прошли часы или недели, но, скорее всего, что-то посередине, прежде чем я начала возвращаться. Вместе с сознанием вернулась и боль, и я не могла пошевелиться, сколько ни пыталась. Голова сильно пульсировала; когда я смогла открыть веки, все вокруг было расплывчатым, и мне как будто насыпали в глаза крошечные песчинки. Комната была в темноте, только тонкий лучик пробивался откуда-то через окно, и явно была ночь, но я не знала, какая ее часть – солнце то ли садилось, то ли вставало.

Я чувствовала себя… мертвой.

Внезапно я услышала хлопок двери, и глаза тут же метнулись в ту сторону, потом последовал стук каблуков по бетону. Я оставалась абсолютно неподвижной, пока они приближались, сердце бешено билось. Я была словно в тумане и дезориентирована, я пыталась привести себя в готовность, но тело так и норовило снова погрузиться в темноту.

Я напряглась, стоило ей приблизиться, и вздрогнула, когда она протянула ко мне руку. Крепко зажмурившись, я сжалась в ожидании удара, но была поражена, когда она просто провела рукой по моей щеке, а потом и по лбу.

Открыв глаза, я с непониманием посмотрела на нее, полностью сбитая с толку происходящим. Она убрала руку и исчезла из поля зрения, сопровождаемая стуком каблуков, прежде чем через минуту вернуться с пластиковым стаканом в руке, из которого торчала соломинка. Она посмотрела мне в глаза и улыбнулась.

Я нерешительно кивнула, и она схватилась за кончик ленты, быстро ее отрывая. Я поборола желание закричать, когда ее грубо сорвали с кожи, губы тут же пронзила боль. Я облизала их и поморщилась от чувства жжения, зная, что они высохли и потрескались.

Я не была уверена, что думать о ней, но тот факт, что она не была абсолютно враждебной, почти застал меня врасплох. Я все еще была слабой и сбитой с толку, часть меня кричала не верить ей, но была и другая часть, которая отчаянно хотела пить. Горло болело, и мне нужен было глоток, обезвоживание не поможет восстановить силы и остаться в сознании. Через минуту я потянула воду из трубочки, холодная жидкость обожгла грудь.

Я смотрела на нее и пыталась вникнуть в ее слова, наблюдая, как она подошла к сумочке и начала там что-то искать. Потом она достала телефон и набрала номер, поднося трубку к уху.