— Что ты хочешь, Кристал меня и так видела. И Эми доводилось, потому что иногда утром я не успеваю одеться, как она уже со своим пылесосом.

— Потрясающе… С ней ты тоже?… — возмущённо спросила я.

— Э-э, нет. С Эми у нас сугубо деловые отношения. Горничная она замечательная, Моника хотела её переманить — не вышло. Были бы настоящие кровавые торги, если б Эми не сказала сразу, что останется работать у меня, а не у этой взбалмошной стервы, — сообщил Джек.

— Мило.

— А насчёт вашей дурацкой русской привычки — оставлять обувь у входа… Да меня даже индусы не заставляли! Я вообще хотел развернуться и уйти, когда жена Игоря предложила мне разуться в коридоре и всучила убогие тапочки. А ещё званный ужин!

— Это же нормально — не нести в дом уличную грязь, — пожала я плечами.

— Ты видишь здесь грязь?

— На долю твоей горничной приходится много тяжёлой работы.

— Организуешь профсоюз? — хмыкнул Джек.

— Нет, организую бахилы у входа. Как в музее, — я показала ему язык. — Поменяю ключи и повешу на дверях лифта замок. И давай уже, одевайся. — Я открыла холодильник — там было стерильно чисто — ни крошки, ни маковой росинки. — Я есть хочу. А еды у нас нет.

— У нас, — пробормотал Джек. — Это забавно звучит.

— Назвался женихом, полезай в кузов, — хихикнула я.

— Какой еще кузов? Зачем в кузов? — заморгал Джек, следуя за мной.

Я выглянула из кухни — расчищен ли путь в спальню от горничных, моделей и прочих неприятелей, и повела Джека за собой.

— Это русская поговорка, — ответила я заинтригованному жениху.

— Очень странные вы, русские. Зачем женихов возить в кузове?

Я обернулась на него и, смеясь, дала свою трактовку собственному корявому переводу:

— Потому что женихов может быть много, а мужем станет только один. Если заслужит.

— Я не понял, балерина, это намёк? — насупился Джек. — У тебя всё же кто-то есть на примете? Ты же сказала «да»! И ты носишь моего ребёнка!

Я прошла в спальню, не отвечая. Он догнал меня, не на шутку взволнованный.

— Эй, балерина! Что это ещё за штучки?!

Я закрыла дверь, краем глаза увидев чернокожую Эми, и ответила уже совершенно серьёзно:

— Это, конечно, шутка. Но ты, Джек Рэндалл, имей ввиду. Жена у тебя тоже может быть только одна. Не просто жена, женщина. Это моё условие. И если ты не согласен, оформляй мне командировку, и я, выполнив всё, что велит мой босс, вернусь домой. В Россию.

— Сандра, ты с ума сошла?!

— Я не навязываюсь. Никогда. Но если ты хочешь видеть во мне невесту и жену, тебе придётся уволить меня с должности ассистента и признать равноправным партнёром.

— Узурпатором, — пробурчал Джек.

— Да, пока смерть не разлучит нас. Или нет. Никогда не поздно передумать и раздать ключи от кондо половине Нью-Йорка.

Джек молча смотрел на меня, карие глаза его потемнели, стали почти чёрными. Я ждала. Он накинул халат, завязал пояс, сел на край кровати.

— Я сказал тебе, что люблю, разве этого мало? — наконец, чуть хрипло и обиженно спросил Джек.

— Нет. Этого много. Это для меня всё, — тихо ответила я. — Но я просто… не хочу, чтобы однажды мы делили картины или горничных, чтобы всё вдруг стало банально, как в плохом кино… Я не хочу, чтобы всё кончилось, когда я к этому буду не готова.

— А сейчас… — он сглотнул, — ты готова?

Я подошла и села рядом.

— Не знаю. Пока всё так нереально хорошо, что трудно поверить… И вообще трудно… Может, смогу жить дальше… — У меня дыхание перехватило от мысли, что его не будет рядом, и наша сказка закончится. В груди образовался тяжёлый ком, и я призналась: — А может, просто умру…

Пауза на этот раз была недолгой.

— Балерина, — нежно сказал Джек, обнял и зарылся носом в мои волосы. — Я тебя хочу. Я не хочу других.

— И я тебя… — прошептала я. И тоже обняла.