Лодку А-2 вел Видяев (и был старшим в этом переходе). Лодку А-4 – Бочаров, тоже Герой Советского Союза, получил за Японскую войну сорок пятого года. Лазарев сдержал слово: «Вы, Федор Алексеевич, будете командовать первой построенной здесь атомариной», – так вышло, что в первой паре А-2 была готова раньше, чем А-1. Формально для Видяева это было даже понижение – до того он на Тихом океане командовал дивизионом «двадцать первых» Камчатской бригады, затем на СФ даже исполнял обязанности комбрига (а это уже адмиральская должность, еще год, и упали бы большие звезды на погоны). Но очень хотелось командовать кораблем, равного которому нет, и совершить то, что еще никто не совершал.

Почти четыре тысячи тонн надводного водоизмещения, шесть тысяч подводного. Тридцать узлов полный ход под водой, предельная глубина триста пятьдесят. Шесть торпедных аппаратов калибра 533 (калибр 650 на первые лодки серии не встал), торпеды и против надводных кораблей, и против субмарин. Уровень шума сопоставим с «двадцать первыми». Радиооборудование, электроника, гидролокатор – лучшее, не только из того, что мог дать СССР, но и на мировом уровне, уже успели внедрить некоторые технические решения с «Воронежа». Гидролокатор и выручал, его включали не стесняясь – поскольку пока что под арктическими льдами не надо было опасаться американских лодок-охотников, зато был реальный риск навигационной аварии. Пройти над подводными хребтами Гаккеля, Менделеева, Ломоносова – и через котловины Нансена, Амундсена. И котловину Подводников – значит, в том будущем ходили потомки этим же путем, пройдем и мы!

Трудно было и в самом конце пути, в Чукотском море – где глубины всего сорок, пятьдесят (а местами, согласно карте, и отмели всего в тринадцать метров), а над головой лед. При том, что размер лодки в высоту, от киля до верха рубки, тринадцать с половиной. Потому здесь не шли, а ползли, тщательно выбирая путь и постоянно работая локатором в активном. И было действительно напряжно, когда на А-2 локатор сдох, тогда А-4 вышла вперед и вела за собой вторую лодку, корректируя и ее курс – слава Нептуну, за несколько часов технику сумели отремонтировать. В южной части Чукотского моря с ледовой обстановкой было легче (в сентябре плавающие льдины на чистой воде), и можно было всплыть под перископ, поднять антенну, получить данные от ледовой разведки (которой занимался целый авиаполк), а у северного входа в Берингов пролив ждал ледокол «Микоян», и «Ленин» работал в неподалеку и был готов прийти на помощь. Но тут уже и американцы летали, а переход лодок надо было скрыть, и потому всплывали очень редко. За «Лениным» шел караван с грузами для Дальнего Востока – хотя Видяев подозревал, что ложное объяснение американцам нашей активности в этих водах было важнее народонохозяйственных задач.

И вот, пролив позади. Теперь предполагается короткий заход в Петропавловск-Камчатский (вернее, в поселок Рыбачий, на другой стороне Авачинской бухты – базу подплава ТОФ, отлично знакомую Видяеву). Отдых экипажа, ремонт техники, пополнение запасов – все в обстановке строжайшей секретности. И получение нового приказа.

Предположительно, поход на юг. К текущим государственным и политическим тайнам Видяев (хотя, волею случая, будучи посвящен в главную тайну СССР тогда, в сорок втором) не был допущен. Но не надо быть пророком, чтобы понять – раз нас так гнали сюда с севера. В Европе империализм присмирел, понимает, что ловить нечего – а тут, в Китае, а особенно во Вьетнаме, непотребство творится. Вот мы и пришли, чтоб разъяснить кому надо преимущества социализма!

Ведь пока у США нет атомных лодок в строю. А значит, у нас нет пока равного противника в этих водах.