– Он – нет! – усмехнулся военный. – Хотя, положа руку на сердце, вот если бы решился, многие бы выступили против? Но раз он этого не сделал – хотя, тут уж прости, но моя циничная натура говорит, сам он и так по факту имеет все, но вот стоящего наследника у него нет, чтоб династию создать, и зачем тогда корона? Проще уж, как Петру Первому, в завещании «отдать все» – кому? А вот тут перспективы рисуются самые тревожные… Если названные выше товарищи пришли из будущего, то какой у них строй? Ведь и монархисты могут быть патриотами, что мы и видели после Победы, уж если сам Деникин пенсионером в Крыму доживал, милостливо прощенный. В сорок третьем тут в Москве дело «Януса» было, ты должен знать. Был товарищ с явными заслугами в Гражданскую, которого сам Дзержинский именным оружием наградил – по биографии, из крестьян Виленской губернии, что под поляками, сам из германского плена вернулся в восемнадцатом, в РККА с того же года, затем в ЧК и ГПУ, контру давил старательно и с умом, дело свое делал хорошо, высоко не лез, в игры не встревал, оттого даже тридцать седьмой не только пережил без вопросов, но даже и взлетел выше, на освободившееся место. А оказался, как разоблачили, кадровым офицером германского Генштаба, засланным с дальним прицелом, чистокровным немцем фон каким-то. Хотя напомню и повторю, в Гражданскую и после нам несомненную пользу принес – ну кто ему беляки?

– Ох, Андрюха, чую, втягиваешь ты меня… Вот не был бы ты моим дружбаном с тех времен…

– То арестовал бы меня по обвинению в заговоре. Сам-то ты веришь, что я был и остаюсь истинным коммунистом?

– Вообще, про твою «гибель» под Теруэлем тогда тоже всякое говорили. Тела не нашли – без вести пропал.

– Ну, было бы странно, если бы я в прежней ипостаси объявился в некоей стране за океаном? А так, «товарищ Пабло» геройски погиб, ну а некий мистер, севший на пароход в Лиссабоне через два месяца, это совсем другое лицо. Мне тебе рассказывать, как делается такое и зачем?

– Но все же… Знаешь, Андрюха, лучше про такое вслух не говорить.

– А придется. «Если ты не хочешь заниматься политикой – то политика займется тобой». Если я вдруг окажусь прав – что тогда?

– Ну а от меня-то ты что хочешь? Информацию я тебе уже дал. Кстати, мне уже скоро надо исчезнуть отсюда.

– Бойся данайцев, дары приносящих. А еще вспомни про бесплатный сыр, что лишь в мышеловке бывает. Товарищ Сталин не вечен – ты рожу не криви, понимаешь ведь, что бессмертием наша наука еще не овладела, а он с какого года, восемьсот семьдесят девятого? И когда ему срок настанет, кто на его место придет и куда поведет – а вдруг одними погонами не ограничится? Мне, как истинному коммунисту, не все равно! А если решат, что и заводы в собственность, и землю с крестьянами, «ради исторических традиций»? Или все же к ленинским нормам вернемся и с заданного Ильичем курса не сойдем.

– Ты ж понимаешь, решаем не мы. Не я. И не ты. У нас звездочек на погонах не хватает.

– Так я ж не предлагаю тебе ничего такого. А просто чтоб ты подумал. Когда Сам займет место в Мавзолее, на чьей ты будешь стороне? А пока мне нужна информация про «данайцев». Особенно – что касается их политического курса.

– Только та, что ко мне попадет по службе. Класть голову под топор не стану, уж ты прости!

– В двадцатом на польском фронте ты был смелее. Ладно уж. Возможно, за сведениями приду не я. Тебе скажут – от Странника. Значит, это один из нас.

– Так у вас уже и Организация есть? Ну, Андрюх, ты меня прямо в заговор втягиваешь!

– Я Странник, братишка, а не… Нет уже того шебутного хлопца в буденовке и с шашкой наголо, усек? И про товарища Пабло забудь. Коммунист я, был им и остаюсь. Всяко побольше, чем иные, кто о Красной империи мечтает!

Куба, Гавана.

8 августа 1953 г.

Отчего этот райский остров еще не штат США?