И она натащила огромную кучу сухих веток и разожгла их искрой от Тюльпанниных синих волос. Все четверо сели вокруг костра и стали глядеть на огонь, а мама муми-тролля рассказывала им всякие истории. Она рассказывала, как, когда она была маленькой, муми-троллям не приходилось бродить по ужасным лесам и переплывать болота, чтобы найти место для жилья.

В те времена они жили бок о бок с людьми и домашними троллями, по большей части за изразцовой печью.

— Кое-кто из наших и до сих пор там живёт, — сказала мама. — Там, где у людей ещё остались изразцовые печи. А вот батареи нам не по нраву.

— А люди знали, что мы там живём? — спросил муми-тролль.

— Некоторые, — ответила мама. — Но обычно они только чувствовали, как холодок пробежал по спине, — когда оставались одни.

— Расскажи мне про папу, — попросил муми-тролль.

— Он был необыкновенный муми-тролль, — грустно и задумчиво начала мама. — Всё время рвался куда-то, из-за одной печи за другую. Нигде не знал покоя. Так и пропал — отправился следом за хаттифнатами, бродячим народцем.

— Что это за народец? — спросил маленький зверёк.

— Что-то вроде маленьких троллей, — объяснила мама. — Обычно их и не разглядишь. Бывает, они селятся у людей под полом — вечерами, в тишине, слышно, как они там бегают. Но чаще бродят по всему свету, нигде не останавливаются и ни о чём не жалеют. Никогда не поймёшь, доволен хаттифнат или рассержен, грустит или удивляется. Я даже не знаю, чувствуют ли они что-нибудь.

— И папа тоже стал хаттифнатом? — спросил муми-тролль.

— Нет, что ты! — воскликнула мама. — Видишь ли, они просто поманили его с собой.

— Что, если в один прекрасный день мы его встретим? — предположила Тюльпанна. — Он, наверное, обрадуется?

— Конечно, — сказала мама. — Но вряд ли мы его встретим… — И она заплакала.

Это было так печально, что все зашмыгали носами и, плача, вспоминали про новые и новые печалести и плакали ещё горше. Волосы у Тюльпанны поблёкли от огорчения, а потом и вовсе погасли. Так они сидели и плакали, пока вдруг чей-то сердитый голос не крикнул:

— Кто это там воет внизу?

Тогда они перестали плакать и начали вертеть головами, но никак не могли понять, кто с ними говорит.

И тут по стене скатилась верёвочная лестница. Из дверки в скале наверху высунул голову какой-то старичок.

— Ну? — крикнул он.

— Простите, — сказала Тюльпанна и сделала реверанс. — Но поймите, пожалуйста, многоуважаемый господин, это всё и вправду очень грустно. Папа муми-тролля исчез, а мы замёрзли и никак не переберёмся через эти горы на свет, а ещё нам негде жить.

— Вот оно как, — сказал старичок. — Ну тогда поднимайтесь сюда. Ничего лучше, чем мой солнечный свет, и представить себе нельзя.

Взбираться по верёвочной лестнице было непросто, особенно муми-троллю и его маме — ведь у них были очень короткие лапки.

— Вытирайте ноги, — сказал старичок и втянул лестницу. Потом он тщательно закрыл дверь, чтобы ни одна опасность не пробралась внутрь. Вся компания встала на эскалатор и поехала вглубь горы.

— А вы уверены, что этому господину можно доверять? — шёпотом спросил зверёк. — Если что, это вы во всём виноваты. — И он съёжился, как только мог, и спрятался за маму.

Впереди зажёгся яркий свет, и эскалатор въехал в удивительный пейзаж. Деревья переливались всевозможными оттенками и были покрыты бутонами и невиданными фруктами, а под деревьями блестели на траве снежные пятна.

— Ого! — воскликнул муми-тролль и бросился лепить снежки.

— Постой, он же холодный! — воскликнула его мама.

Но когда муми-тролль сунул лапы в снег, оказалось, что это мороженое, а зелёная трава под ногами — из тончайших нитей сахарной ваты. От реки разбегались разноцветные ручьи, они бурлили и пенились над золотистым песчаным дном.