- Это, конечно, плохо, что ты человечка, но ничего, привыкнешь. У степи есть своя душа, прекрасная, свободная и горячая, словно полуденный зной. К тому же предки избрали тебя неспроста, значит, ты достойна жить среди нас.

- Я хочу домой, - на мои глаза навернулись слезы, - я не хочу жить в степи…

- Я все равно не в силах тебе помочь, - шаман остался безучастным к моему горю. – Поэтому для всех станется лучше, если ты примешь свою судьбу.

Я чувствовала, как слезы катятся по щекам. Нет, это слишком жестоко! Другой мир, орка, ужасное замужество! За что? Что я такого сделала? Зачиталась книжкой и уехала в депо?

- Не плачь, - шаман протянул мне бурдюк. – Тебе надобно хорошо отдохнуть и выспаться перед завтрашним. День предстоит непростой, а ночь еще сложнее.

- А что будет ночью? - я принюхивалась к содержимому бурдюка, ядрено пахнущего самогоном, прикидывая, так ли сильно мое горе, чтобы напиться.

- Скрепление ваших душ ритуалом единения.

- И как же он скрепляется? - я догадывалась, конечно, но чувствовала, что подвох есть.

- Перед всем племенем твой муж возьмет тебя, доказав, что он не только могучий воин, но и великий мужчина.

Я чуть бурдюк не выронила.

- На глазах у всех?!

- Да. Не менее трех раз, а лучше пяти, - добил меня шаман. – Иначе в его мужественности и силе потомства усомнятся.

Я вспомнила того громадного орка, во всех мирах понятие «настоящего мужика» одинаковое: могуч, вонюч и… Ладно, в общем, надо бежать!

Я пока отложила бурдюк, голова мне пригодится трезвая.

- Спасибо, что просветили, буду готовиться, - стиснув клыки, поблагодарила я шамана.

- Иди, избранная. И пусть горячие ветра степей следуют за тобой. Твой ирган четвертый с востока.

- Мой кто? – обернулась я. На мой вопрос шаман только обвел глазами юрту, значит, она здесь называется ирган. А покой мне даже и не снится.

Сначала я долго искала восток, потом считала четвертый ирган, боясь зайти не туда, и, по возможности, не привлекая внимание проходящих мимо орков. Да-да, все вполне нормально, что я кручусь на месте и заглядываю в юрты, то есть ирганы, чтобы не пропустить свой. Мое с трудом найденное жилище было проще, чем у шамана. Хотя, казалось бы, куда уж проще, но у него там какие-то украшения имелись, да и шкуры явно получше и поновее. А ведь я, на минуточку, дочь вождя!

Так, ладно, дочь вождя, соберись, иначе станешь женой великого воина и могучего орка. Бррр! Об этом даже думать противно, о том, чтобы реализовывать на практике – и подавно. Бежать я готова куда угодно, лишь бы подальше. Решив дождаться ночи и по тихому уйти, я успокоилась и села на шкуры. Точнее просто села, до спокойствия мне было, как пешком до Китая, причем из этого мира. В голове царил невероятный сумбур, начиная с того, что я действительно в другом мире (подумать только!), заканчивая тем, что я теперь орка и с этим надо что-то делать. Не выдержав, я встала и начала нарезать круги по юрте или, по-местному, по иргану. Я не то, чтобы резко против, приключения – это хорошо, но не в теле же орки? Да и вообще, что будет с моим? А смогу вернуться? А если не смогу?

Стоп. Без паники. Я села на шкуры и снова откупорила бурдюк, который прихватила у шамана исключительно нервы успокоить. Глоток обжег горло и провалился в желудок. В голове мгновенно зашумело, и мир поплыл. Шкуры несколько смягчили удар. Последнее, что я поняла – воняем мы со шкурами примерно одинаково.

- Ты, шыхова Гхыша! Шых тебя дери! Очнись!

Я открыла глаза, чувствовала себя преотвратно, а еще надо мной снова склонился орк! Если бы не пересохшее горло, которое нещадно болело, я бы снова заорала. Но на мое счастье, голоса не было, иначе огребать мне снова дубиной по многострадальной и без того больной голове.

- Давай! Поднимайся! Темные, чтобы их Шых отодрал, напали!

- На кого напали? Какие темные?