Пониже пригибаясь побежали к дороге, чтобы там уже точно убедиться, что не ошиблись по поводу новичков. Шельма зараза, пока мы с Катраном эти двести метров пробежали, уже давно возле дороги была. Применила свой дар — как его знахарь обозвал — шуншин, несколько рывков и она уже там. Сколько раз уже выговор делал, чтоб перемещалась только в дневное время и только в хорошо просматриваемые места. Никак не поймет, что может так играясь к твари в зубы переместиться.

Залегли в кювете, наблюдаем как по дороге приближается группа из пяти человек. Метров на двести они уже от машины отошли, ещё метров сто осталось и возле нас будут.

— Я удивляюсь, как им так везет, — прошептала Шельма. — Так нагло себя ведут и ни одной твари на них нет.

Накаркала. Послышался глухой удар, посыпалось стекло и свет фар тут же погас. Раздался скрежет раздираемого металла, но тут же прекратился. Одна девчонка, что была в этой компании, от испуга взвизгнула и тварь тут же оставив машину, кинулась по дороге за припустившими бежать лакомством.

— Вали его Шельма, я за округой слежу. — Уже видно, что это лотерейщик. Поэтому–то и кинулся сначала к машине на свет, мозгов осмотреться не хватило.

Шельма достала ПП‑2000 и переместилась на дорогу к почти уже добежавшим до нас свежакам. В ответ раздался визг, только теперь уже не только женский.

— Дальше бегите! — не обращая на них внимания пошла навстречу лотерейщику.

— Уводи их в овраг, — скомандовал Катрану и поднялся навстречу подбегающим. — Сворачиваем и дружно следуем за проводником!

От меня они тоже сначала шарахнулись, но потом без разговоров последовали за махнувшим им рукой Катраном. Я же наблюдал за Шельмой, которая не спеша шла навстречу ещё больше ускорившемуся лотерейщику и в момент, когда казалось он её схватит — исчезла. Возникнув у него за спиной и явно рисуясь — произвела только один выстрел в затылок лотерейщику, отчего он тут же рухнул на асфальт, ещё и просунувшись по нему от набранной скорости.

Осматриваясь по сторонам, ожидал пока Шельма вскроет споровый мешок и только тогда уже вместе оттянулись к оврагу. Но по пути ещё раз попытался сделать ей внушение и сожалея что мы не в армии, где можно просто приказать.

— Обязательно нужно было выделываться? Он ведь по прямой бежал, даже целиться толком не надо было, чтоб на подходе его завалить.

— Ну мне же надо на ком–то тренироваться, почему не на таких?

— Ты когда–нибудь до тренируешься, что не успеешь увернуться.

— Вот поэтому и тренируюсь на таких. Не напрягай Шатун, я знаю, что делаю!

— Ну–ну, — только и сказал в очередной раз.

Других претензий к ней в рейдах не было, выполняла все команды, не перечила. Но как выполняла, это уже другой разговор. Походу капитально она на адреналин подсела и сделать что–нибудь с этим я уже не мог. Не выгонять же её из отряда, если она в критических ситуациях действует четко и без излишеств и никого ни разу не подставила?

И да, я знаю, что именно в таких ситуациях дар и развивается лучше всего. Но ее иногда очень уж заносит и действует вообще на грани.

Благополучно вернувшись обратно в овраг, смогли рассмотреть кто там шумит и кого мы всё же подобрали. И от увиденного у меня рука непроизвольно потянулась к «Клевцу», висящему на поясе.

— Э-эй, Шатун! Ты чего? — Тихий заметил мой жест. Но своим вопросом привлек внимание других.

— …да ещё и расисты, — продолжал разоряться один тип, голос которого мы ещё на подходе услышали.

— Заглохни! — попросил почти вежливо. — Не надо шуметь, тварей приманишь.

— Да не пошел бы ты…

Клац и тишина. Только кулак потираю и внимательно осматриваю остальных.

— Кто ещё вежливости не понимает?

— Вообще–то вы сейчас ударили сына вице–президента…