– Да, но у Грачёва в комнате я не бывал. Они не в столь хороших отношениях с сестрой, чтобы она меня ему представляла.

– Боже упаси! – испугался Уссер. – Этого как раз не нужно. А что, они ругаются меж собой?

– Сам я не слышал, но похоже на это. Дарья говорила, что брательник её всегда был не сахар. А уж когда стал замом начальника отдела, вообще с катушек полетел. На домашних шипит, весь смурной шляется. Дарья мечтает, чтобы он поскорее свалил к своей марьяне в Купчино. Лилия её, вроде, звать. Кажется, хотят брачеваться. Когда Севка дома, Дарья прямо-таки задыхается. Она очень боится, что братец меня у неё обнаружит и на месте пристрелит…

– Ого! – восхищённо сказал Мамедов. – Ничего себе! Он что, способен на такое? Прямо в своём доме?

– Дарья уверена, что он бешеный, и способен на всё. Так что я реально рискую. – Воронин явно набивался на премию.

– Ну и деточки у Михал Иваныча, один другого краше, – покачал головой Уссер. – Он тоже бешеный был, мочил, как на фронте. И припадки его колотили частенько. Ты уж, Игорёк, как-нибудь там поосторожнее. Проберись незамеченным – мне афганистаны не нужны, особенно этой ночью. Возможно, что ничего особенно и не случится, но всё-таки… Алик, продолжай. – Уссер зевнул. – Что-то мне спать хочется. Устал сегодня…

– Ты там особенно не вырубайся, возьми себя в руки. – Мамедов надел наушники и вдруг счастливо, ослепительно улыбнулся. – Вот это техника! Слава человеческому гению… Я, представьте себе, слышу, о чём беседуют два алкаша в подворотне. Один другому не отдаёт одолженный червонец, и. кажется, назревает драка. А это ведь гораздо дальше, чем просто за стеной. Порядок, Игорь! Акустика превосходная – я даже не ожидал. Думал, что сказки рассказывают. Значит так, берёшь машинку в постель. Время от времени будешь прослушивать соседнюю комнату – особенно если туда кто-то пожалует. Мощность можешь убавить, а то шумы улицы будут помехой. Дарье скажешь, что привык в это время слушать музыку. Тщательнейшим образом запоминай всё, что там услышишь. Как только сможешь, сразу же уходи оттуда и докладывай мне о результатах. Семён Ильич нуждается в отдыхе, но в любом случае я ему сообщу. Поскольку задание крайне ответственное, с Дарьей ничего не пей. Сошлись на спортивный режим. У неё дома, надеюсь, никто не догадывается о твоём существовании?

– Думаю, что никто, – уверенно ответил Воронин. – Она всегда приводит меня в свою комнату поздно вечером. Мамаша считает свою доченьку скромницей, и сама – великая ханжа. Бабке вообще всё до фени. Вот только брата я опасаюсь, но он появляется вечером или ночью, а рано утром опять уезжает. Мы с ним, по счастью, всегда разминаемся.

– Ладно, кончаем пролог, начинаем первое действие! – скомандовал Мамедов. – Сейчас же найти Дарью, упади ей в ноги, изобрази бешеную страсть. Делай, что хочешь, лишь бы сегодня попасть к ней в постель. И непременно в квартиру, иначе смысла нет! Где девушка сейчас, ты знаешь?

– Думаю, что в кафе «Бродячая собака». Для училища-то уже поздно.

– Что это ещё за кафе такое? – заинтересовался Уссер.

– У Малого оперного театра. Там собирается молодёжь – непризнанные гении, – пояснил Али Мамедов, плеснув себе коньяк на донышко бокала. – А Даша что в нём забыла? Вроде, в «Собаке» тусуются литераторы…

– Она показывала там свои статейки по искусствоведению. Кроме того, имеет там друзей-приятелей. Дома Дарье скучно, а в кафе она, как рыба в воде.

– Ясно. – Мамедов выпил коньяк и поднялся с кресла и передал Воронину приёмник. – Игорь, пойдём, я тебя провожу. – Спрячь подальше – вещь бесценная. Постарайся побыстрее вернуться – ещё будешь нужен. Ни в какие разборки с Грачёвым не ввязывайся – можешь всё испортить Живее спроворь дело, будь другом. Как говорится, в Израиль – и обратно. – Мамедов ударил Воронина ладонью по плечу, подмигнул ему и закрыл дверь.