– Я все слышу, Айзек. Я слышу в каждом взгляде, каждом прикосновении. Я слышу тебя. Слова твоего сердца.

– Мне нужно это произнести, – я сглотнул. – Ты выйдешь за меня?

– Да, – прошептала она, опускаясь на колени. – Конечно, выйду. Да.

Я надел кольцо ей на палец. Все еще стоя на коленях в палатке, мы целовались сквозь слезы, пока Мартин не позвал всех занять свои места.

– О боже, – сказала она. – Не помню ни строчки.

– Будем просто импровизировать, – ответил я.

– Импровизировать Шекспира?

Уиллоу встала, и я поцеловал ее живот, в котором рос мой ребенок. Наш ребенок. Мальчик или девочка, которые познают больше любви от родителей, чем мы. Ребенок, который никогда не станет сомневаться, что мы любим его.

На круглой сцене, под палящим солнцем, Уиллоу в роли Розалинды, притворявшейся кем-то другим, застенчиво улыбнулась мне.

– Что бы вы мне сказали, если бы я была вашей настоящей Розалиндой?

– Я бы поцеловал тебя, прежде чем заговорить, – сказал я, и мы посмотрели сквозь маски персонажей друг на друга. Я знал, что она слышит не произнесенные мной слова.

«И сказал бы, что люблю тебя».

Конец