Разговор на этом увял, и парень снова вернулся к подготовке. Сама демонстрация должна была проходить в три этапа. Обстрел противника в укрытии, обстрел при наступлении противника и обстрел из укрытия, когда стрельба ведется навесом, по выданным параметрам. Командовать минометом Елисей собирался сам. Точнее, демонстрировать, как из этого орудия правильно стрелять.

Контрразведчик, едва услышав о таких условиях, сначала за голову схватился, а потом долго допытывался у парня, сможет ли он выполнить хоть одно упражнение. Каково же было его удивление, когда Елисей, улыбаясь, заявил, что все три упражнения предложены им самим. Солдаты, вытребованные подполковником под это дело, обливались на полигоне потом, таская за собой на веревках деревянных болванов, которые должны были изображать условного противника.

Одних только веревок было использовано почти три версты. Про деревянные поддоны, на которых были установлены манекены, и говорить не приходилось. Идея была проста. На поддон устанавливался ростовой болван, а к самому поддону привязывалась веревка. Солдат, находясь вне зоны разлета осколков, тянул за собой веревку – и манекены двигались. Предложение использовать для такого дела лошадей было отвергнуто сразу. Уж больно животина пугливая.

После десятка прогонов Елисей, убедившись, что все идет, как задумано, отпустил солдат передохнуть, выдав каждому по полтине. Больше давать не стал, опасаясь, что утром с похмелья им будет не до демонстрации. Миномет и боеприпас к нему готов был давно. В своей работе Елисей был уверен. Наконец, настал нужный день. Елисей и подпрыгивавший рядом с ним от нетерпения приодетый Мишка стояли у собранного миномета, ожидая подхода большого начальства.

Глядя на внешне спокойного, словно камень, Елисея, Мишка не удержался и, дернув его за рукав, тихо спросил:

– Елисей, а тебе не страшно?

– А чего бояться-то? – не понял парень.

– Так начальство же. От самого генерал-губернатора.

– И чего? – снова не понял Елисей. – Запомни, Мишка. У благородных свои игры, и нам до них дела нет. Наше дело казачье. Служить да землю свою защищать. А что там господа в городах придумывают, нас не касаемо. У нас на тот случай свой уклад. Казацкий.

– И что? Неужто, ежели что не понравится, и исполнять их приказы не станешь? – не поверил мальчишка.

– Не стану, – мотнул Елисей чубом.

– Так ведь накажут, – не сдавался Мишка.

– Кто? И за что? Уложение о вольностях казачьих учи, – усмехнулся Елисей. – Нам с тобой, брат, только атаман приказывать может и те, кто над нами казачьим кругом назначен. Есаулы, урядники, унтера, десятники, ну, в общем, те, кто из наших. А остальные нам побоку.

– А не врешь? – растерянно уточнил Мишка.

– Сказал же, уложение читай, – фыркнул Елисей, и тут к миномету подъехал целый выезд.

Десяток карет и других ландо, в которых восседали генералы, полковники и прочие офицеры. Над полигоном раздалась зычная команда, и личный состав вытянулся во фрунт. Елисей для вида так же принял подобие уставной стойки, при этом иронично поглядывая на это дворянское собрание. Мишка взирал на приехавших блестящими от возбуждения глазами, одновременно вытянувшись в струнку и пытаясь казаться выше и старше.

– Не надувайся так. А то лопнешь, – еле слышно посоветовал Елисей, и мальчишка тихо прыснул от смеха, прикрывая ладошкой рот.

Между тем приехавшие офицеры выгрузились из своих карет и, размяв ноги, не спеша двинулись к миномету. Солдаты, под руководством Елисея, подготовили настоящую батарейную площадку. Или, как тут говорили, орудийный двор. В пяти шагах от орудия были штабелем уложены ящики с боеприпасом, а манекены уже были расставлены по местам.

Контрразведчик, откашлявшись, чтобы привлечь внимание генералов, сделал шаг вперед и, лихо козырнув, начал представлять новое орудие.