«Жив ты или помер — материалы в номер». Я едва смешком не подавилась, когда первый раз услышала эту фразу от Жоры, то есть Григория Ивановича Архангельского, моего начальника. Было это на третий день моей работы в «Честном слове», то есть уже три недели назад. За это время я успела убедиться, что это, увы, не хохма. Нет, никто не умер, не дописав заметки, но вот начальство совсем не интересовало, здоров ты или болен, пишется тебе или не пишется, нашел ты тему или нет. Эмоций столько, что ощущение, будто я здесь уже года три впахиваю.

— Вась, релиз пришел из ЦБ, у них новый куратор надзора. Давай быстро на сайт! — командует Марина Евгеньевна, редактор новостной ленты на сайте.

Ей уже за сорок, но она упорно требует от всех малолеток типа меня обращаться к ней на «ты» и по имени. Здесь все так, даже давно разменявшего шестой десяток главреда у нас зовут просто Александром.

— Конечно, Марин. Сейчас сделаю.

— Торопись давай. «Федералы» уже все дали, а мы опять…

«Федералы», то есть федеральные СМИ, — вечная заноза в заднице. Они пишут обо всем, что происходит в стране, у них огромный штат и такие связи, что нам с ними тягаться бесполезно, но мы все равно пытаемся.

Чтобы «сваять» новость, какую попросила Марина, особых талантов не надо, просто скорость и внимательность. Я их «леплю» по пять-шесть штук в день, и это не вся моя работа.

— Вась, как новость допишешь, помоги с расшифровкой комментария.

— Конечно, без проблем.

Отказывать в помощи у нас не принято. И вовсе не потому, что все так стремятся быть добрыми с ближним, а потому, что «мы одна команда и делаем общее дело». Я в это верила первые три дня, а потом заметила, что на побегушках у всей редакции только такие новички, как я и «гот» Смольская. «Ребята, у вас боевое крещение, все через это проходили, быстрее оперитесь», — успокаивал Ваня, самый человечный человек во всем «Честном слове». Елисеев — это вселенское очарование и обаяние, парень, в которого невозможно не влюбиться. По нему тут сохнет почти вся женская половина редакции и еще несколько откровенных геев из рекламного отдела. Но я пока держусь, то есть я, конечно, его люблю, но как очень близкого друга, ну и доверяю ему как брату.

А еще здесь у меня вечный стресс. Один плюс — три килограмма уже слетело, причем непонятно как. Питаться правильнее я не стала точно. Наверное, нервы.

— …Твою мать! То есть как ты не успеешь? — донесся рев Архангельского из дальнего угла нашего ньюсрума. Привычное дело, никто даже не повернулся на его мат. Я тоже сидела, уткнувшись в клавиатуру, добивала расшифровку комментария про тендер, который грозит перекроить рынок недвижимости у нас в регионе.

— Стрельцова! — Я чуть не упала со стула, когда услышала знакомый бас прямо у себя над ухом. Ведь только что Жора матерился метрах в двадцати от меня. — Собирайся!

— К-куда? Григорий?

— С вещами и на выход. Паспорт с собой? Визитки? Удостоверение? Телефон заряжен?

Архангельский, как обычно, сыплет вопросами, даже не объяснив, что, собственно, произошло.

— У меня работа, мне надо еще помочь с заметкой про новый бетонный завод.

— Да хер с ним, с заводом!

Из ноздрей Архангельского вот-вот дым повалит, а я так и не поняла пока, с чего он пятнами красными пошел.

— Бестолочь Смольская, товарка твоя, не успевает на прессуху «Аркадии», это еще один московский ретейлер, хочет потеснить «Магнит» с «Пятерочкой». Там легко, даже ты справишься. Записывай вопросы, которые должна задать. Новость сразу на месте напишешь и пришлешь Марине. Все поняла? — быстро тараторил Жора.

Это же моя первая пресс-конференция! Я за две недели работы здесь так пока ни разу не выбиралась «в поля», то есть на внешние мероприятия, типа форумов, конгрессов и как раз пресс-конференций.