Через годы я перенял именно от Алекса тягу к новым мирам и к открытиям. Но пока Алекс совершал путешествия к Марсу и спутникам Юпитера, я торчал дома взаперти, поскольку слабость здоровья не позволяла мне этим самым здоровьем рискнуть - парадоксально, но факт. Так что адреналин я черпал исключительно из компьютерных игр и путешествий по виртуальной реальности. Однажды я даже гулял с Алексом по красным пескам Марса, погрузившись в интерактивную виртуальную VR -систему - лучший день в моей жизни.

Затем Алекс погиб во время экспедиции на Венеру. Тогда не осталось в живых никого из членов экипажа, некому было рассказать, как это произошло. И отец стал еще больше ненавидеть меня. Наверное, за то, что я остался жив.

Я оставил дом отца и купил себе жилище на Майорке, там, где меня не мог достать его жестокий сарказм. И тогда, словно глумясь надо мной, отец перебрался в Селеноград. Позже я узнал, что он улетел на Луну для того, чтобы остаться молодым и здоровым. Естественно - ведь на Земле наномашины находились под запретом.

Процедуры по омоложению он прошел, поскольку не собирался отходить от дел, не рассчитывая на наследника. Отец никогда не доверил бы мне Хамфрисовские Космические

Системы. Он останется в кресле управляющего, а меня будет держать на положении изгнанника.

Поскольку отец жил на расстоянии четырехсот тысяч километров от меня, играя в межпланетного магната, мега-биллионера, этакого Кощея Бессмертного, навечно погрязшего в роскоши и удовольствиях, безжалостного развращенного гиганта индустрии, меня это устраивало во всех отношениях. Я спокойно жил на Майорке, под неусыпной опекой слуг и штатного персонала. Имелись среди них и люди, но большинство слуг были роботами. Друзья навещали меня достаточно часто, да и сам я мог в любой момент слетать в Париж или Нью-Йорк на спектакль или концерт. Все дни я проводил в изучении новых данных о звездах и планетах, постоянно поступающих от отважных героев-первопроходцев космоса.

Однажды, совсем недавно, одна из моих подруг поделилась со мной свежими сплетнями. Она вскользь повторила то, что я неоднократно слышал из разных источников. Речь шла о диверсии, устроенной на корабле брата. Получалось, его гибель не случайна, это был спланированный террористический акт - самое настоящее убийство. И вот уже на следующий день отец известил меня об этой идиотской вечеринке по случаю его дня рождения, которая должна состояться на Луне. Причем в случае моего отсутствия, как меня заблаговременно известил адвокат, мне могли урезать стипендию на содержание…

Снова взглянув снизу вверх на помолодевшего отца, я спросил:

- Почему ты так настаивал на моем присутствии? Без меня никак нельзя было обойтись на этом… празднике?

Он усмехнулся, посмотрев на меня. Усмешка была, что называется, «сардонической» - с какой, согласно легенде, в древности молодые воины убивали стариков, не давая им впасть в маразм.

- Разве тебе здесь не нравится?

- А тебе самому? - парировал я.

Отец хмыкнул. Трудно понять - все так же саркастически или просто недовольно.

- Я должен сделать заявление,- наконец объявил он.- И хочу, чтобы ты присутствовал при этом и услышал его лично, а не через кого-нибудь.

Я почувствовал смущение. Какое еще объявление? Что бы это значило? Неужели старик все-таки собрался подать в отставку, после всего, что случилось? Да нет, быть не может! Он никогда не поставит меня во главе корпорации. Даже если я сам захочу этого.

Отец дотронулся до выступа на левом подлокотнике кресла, и шум карнавала обрушился на меня с новой силой - так что затрещал и череп, и барабанные перепонки. Затем он коснулся другой рукоятки кресла. Музыка замерла, акробаты на канате мигнули… и растворились в воздухе. «Голограмма»,- дошло до меня.

Толпа безмолвно замерла. Все окружили помост, на котором восседал отец, точно банда дискотечных подростков вокруг любимого ди-джея,