Напевая вполголоса, Шейла помыла посуду и навела порядок в квартире. Воспоминания пробегали в голове, как кадры кинофильма, – девичьи годы в маленьком пенсильванском городке, бизнес-колледж, переезд в Нью-Йорк несколько лет назад и работа клерком в конторе, принадлежащей друзьям родителей. Господи, как мало она была приспособлена к такой жизни! Одна вечеринка за другой, один бойфренд за другим, все бойкие на язык, порывистые в движениях, напускная крутизна, всезнайство. Среди одетой в дорогие шмотки и оборотистой толпы постоянно приходилось держать ухо востро. Правда, за Пита она выскочила замуж назло Биллу, который обозвал ее дурой, – ну да ладно.

Ей всегда нравился этот спокойный, застенчивый мужчина, и сбежала она к нему от всей прошлой жизни в целом.

Жизнь стала скучной, мысленно сказала она себе, и я этому рада. Размеренная жизнь домохозяйки, никаких выдающихся событий, разве что встречи с друзьями и разговоры под пиво, редкий визит в церковь, пока неверующий Пит дрыхнул поутру, отпуск в Новой Англии или в Скалистых горах, планы в скором времени завести ребенка – чего еще желать? Прежние ее друзья всегда поднимали на смех типичную скуку мещанского прозябания, но, если разобраться, они всего лишь променяли одну рутину с набором броских штампов на другую, попутно потеряв связь с реальностью.

Шейла озадаченно тряхнула головой. Грезить наяву она не привыкла. Собственные мысли казались ей чужими.

Она закончила работу и осмотрелась вокруг. Обычно она немного отдыхала до обеда, читая детективы – единственное чтиво, к которому питала слабость, после этого ездила за покупками, иногда гуляла в парке, встречалась дома или в гостях с подругами, после чего готовила ужин и ждала с работы мужа. Однако сегодня…

Шейла взяла новый детектив, который собиралась прочитать. На мгновение задержала пеструю обложку в руках, оставалось только сесть и приступить к чтению. Вместо этого, покачав головой, она отложила книгу, подошла к переполненному книжному шкафу, взяла с полки любимый Питом потрепанный экземпляр «Лорда Джима» и вернулась в кресло. Когда она вспомнила про обед, полдень давно миновал.

* * *

Коринф встретил Феликса Мандельбаума в спускающемся лифте.

Обычно соседи в многоэтажках Нью-Йорка близкими друзьями не становятся. Выросшая в маленьком городе Шейла настояла на том, чтобы познакомиться хотя бы с жильцами на своем этаже, и Питер был искренне рад, что поддался на уговоры. Жена Феликса Сара была пышнотелой, спокойной, склонной к затворничеству хаусфрау, приятной на вид, но не броской. Ее муж, однако, был сделан совсем из другого теста.

Феликс Мандельбаум родился пятьдесят лет назад в шуме и грязи подпольных потогонных мастерских Нижнего Ист-Сайда. С тех пор жизнь нещадно его пинала, а он весело в ответ отбрыкивался. Кем только ему не приходилось быть: сезонным сборщиком овощей, искусным механиком и даже заграничным агентом УСС[1] во время войны – видимо, пригодилось его знание языков и людей. Параллельно выстраивал карьеру в профсоюзах – от Индустриальных рабочих мира в прошлом до относительно респектабельной нынешней должности, официально – ответственного секретаря местного профсоюза, неофициально – шустрого решалы, имеющего значительный вес в национальном совете. Он перестал быть радикалом еще в двадцатилетнем возрасте. Говорил, что насмотрелся на радикализм изнутри, и этого хватило бы любому вменяемому человеку. Наоборот, Феликс считал себя одним из последних истинных консерваторов. Учился всему сам, но имел обширные познания. По степени приспособленности к жизни Феликс не уступал ни одному человеку в окружении Коринфа – разве что Нату Льюису. Любопытный факт.

– Привет! – поздоровался физик. – Поздновато сегодня.